– А давно ты дружишь с ИПФовцами?

Мня аж передернуло.

– Я с ними не дружу. Но и отделаться тоже не получается. К сожалению.

– Это как?

Пришлось рассказывать всю историю моих отношений с ИПФ. Начиная с той первой встречи у Снегирева – и заканчивая последней встречей на лекции с падре Мигелем. Шарль слушал внимательно и серьезно.

Вообще дракоша очень быстро оправлялся от неволи. Так распрямляется согнутая в кольцо ивовая ветка – резко и сильно. И меня это не удивляло. На редкость сильный характер. На редкость ясная и чистая аура. Зла и предательства там нет и в помине. Есть скованный дракон. И есть застарелая боль. Такая, что все потуги Альфонсо кажутся просто визитом к стоматологу. Что это такое – я пока не знаю. Но подозреваю, что Шарль сам мне все расскажет. А так – аура у него просто радужная. Почти все цвета спектра. Яркие, чистые, искристые… ни мути предательства, ни затемнений лжи… есть черные пятна смерти, но – кто сможет прожить тысячу лет и никого не прибить? Это у нас в последнее время юристы и суды. А раньше было проще.

Считаешь, что я неправ? А у меня меч длиннее и дружина круче! Ты все еще так считаешь?

Ясное дело, долго оппоненты не дискутировали. Выживал только один. Так что на ауре Шарля было несколько черных пятен. И меня ужасно тянуло расспросить его. Но я молчала.

Сам все расскажет.

Или не расскажет.

Доверие – это чувство, которое годами завоевывается. Шарль пока знает меня без году неделя. Поэтому – помолчим. О его жизни. А расспросить можно и о другом. Например…

– Мне не нравится их интерес к тебе.

– Мне – тоже. Но выбора нету. Отделаться нельзя. Остается только стиснуть зубы и терпеть. Знаешь, они все-таки могут помочь мне разобраться с моими способностями.

Шарль весьма невежливо фыркнул.

– Это могу сделать и я. Хотя бы в качестве благодарности. Только не обижайся, ладно?

Я не обижалась. Такой вид благодарности нравился мне намного больше, чем ахи, охи и слезливые восхваления мудрой и прекрасной меня.

– Не обижусь. А как? Твоя сила ведь спит?

– Да. Но зато я получил неплохое образование. И отлично знаю теорию магии.

Я поежилась. Вот как хотите, но «теория магии» звучало как-то очень по-фэнтезюшному. И страшно. Хотелось вцепиться в кого-нибудь и заорать, что я – нормальная! И в моей жизни нет места всяким там магиям с их теориями!

Только вот кто б меня спросил?

Шарль и спросил. Очень по-деловому, уплетая вторую тарелку тушеного мяса с овощами.

– Ты мне расскажешь о проявлениях своей силы? С самого начала? Как ты ее осознала?

Я потерла переносицу.

– Вообще-то, когда мы встретились с вампирами, я считала, что я просто донор магии. Так же, как донор крови. Изначально, когда мы встретились с Даниэлем… – горло перехватило, но я закончила: – Моя сила дала ему возможность восстановиться. И потом, Мечиславу – тоже. Тогда я впервые это ощутила.

Я замолчала. Я не знала, как об этом рассказать? О безумном, невероятном ощущении, когда кажется, что по твоим венам несется не кровь. А жидкий огонь. Когда каждая клеточка тела горит, полыхает маленьким костром – и живет, живет гораздо сильнее, чем обычно. Когда чувствуешь себя всемогущей. И это невероятное чувство освобождения, сравнимое только с тем, что я испытывала в постели с любимым человеком. Когда сила покидает тебя – и ты на миг остаешься опустошенной – и ждешь, когда она придет вновь и вновь, заполняя привычные ей линии ауры.

Но Шарль догадался сам.

– Ощущение своей силы, да?

– Да. Можно и так сказать. Я думала тогда, что я просто донор силы.

– А потом случилось что-то другое?

– Да. Случилось. Его звали Влад и он был вампиром.

Я рассказывала без утайки. Про Влада. Про подвал с искалеченными вампирами и крыс. Про Рамиреса. Про Питера. И опять – про Клару и Диего.

Единственное, о чем я умолчала – это о своей полянке. О моем любимом месте, где растут высокие сосны и желтеют одуванчики. Это – мое. Сколько бы веков ни минуло, это – мое. Навсегда. А я – принадлежу этому месту.

Шарль внимательно слушал. Иногда задавал вопросы. Иногда молча кивал, словно я подтверждала его слова. А потом, когда я замолчала, выдал такое, что я едва мясом не поперхнулась.

– Что тут скажешь? Я знаю, что ты – новичок, но вампир-то?!

– То есть? – насторожилась я.

– Все просто. Юля, ты понимаешь, что доноров силы вообще-то не бывает?

– А я?

– Юля, магия вообще-то подчиняется примерно тем же законам, что и физика. Безусловно, твоя кровь вкуснее для вампиров. Да и вообще, с кровью мага можно получить часть его силы. А скорость ее восстановления пропорциональна одаренности мага.

– Ага. То есть у меня просто были способности. Но не к донорству?

– Юля, как могут быть способности к донорству? Это что – танцы? Пение? Нет, безусловно, кровь одних людей сильнее, чем кровь других. Это так. И вампиры прекрасно об этом знают. Но – способности у тебя изначально были к чему-то другому.

– И к чему же?

Шарль пожал плечами.

– А ты сама не догадываешься? Ну подумай чуть-чуть! Ты можешь воздействовать на ауру любого существа или вещи. Живое, неживое…

– А как с этим сочетается щит? И Влад?

– А вот тут начинается самое интересное. Что происходит? В случае с Владом ты снимаешь с него проклятье. Так?

– Да. Я дала ему свободу.

– Рамирес просто получил твою силу. Это мы не рассматриваем.

Я фыркнула. Я и так уже поняла, что кровь одного полезнее, чем кровь другого. А что, забавно получается. Кровь одного человека – бульончик. Второго – колбаска. Третьего – шоколадка с начинкой.

– Управление животными, тем более крысами – это у тебя от вампира.

– Ладно. Принимается.

– Питер. Ты тоже снимаешь с него проклятие.

– К чему ты клонишь? – мрачно поинтересовалась я. – С Альфонсо-то я ничего не снимала? Даже трусов и носков!

– А принцип все равно один. Воздействие может быть в плюс, может быть в минус. Но принцип один и тот же. Мастер карате может разогнать хулиганов, а может сам стать хулиганом, понимаешь?

Я понимала всё. Кроме одного. Я-то к чему отношусь?!

– У тебя достаточно редкие способности. И в то же время многогранные. Например, ты можешь вливать свою силу, исправляя чужие ауры. И чужие дороги.

– То есть?

– Вот смотри, что такое – проклятье?

– Что?

– Проклятье – это нарушение ауры. Разрыв. Своего рода – травма. Если у человека есть сила, он сам рано или поздно это исправит. Если попытаться это исправить со стороны – это будет, как вязать разорванное макраме из стальных нитей. Тяжело, больно, пальцы в кровь изрежешь. А ты просто видишь беду, просто вливаешь свою силу, и у тебя это получается естественно, как дыхание. И твоя сила сама находит лучшие пути для реализации.