– Попридержи язык! – В голосе Уокера зазвенела сталь. – Они не хотели, чтобы у тебя была неполная семья. Они принесли себя в жертву ради тебя.

Бо зло рассмеялся.

– Значит, это я виноват? Я не позволил им воссоединиться с теми, кого они любили? Хотя постой… Отец ведь виделся со своей любовницей каждую неделю…

Уокер покачал головой и проговорил:

– Тебя никто не винит. Ни в чем.

У Бо перехватило дыхание. Он вдруг вспомнил, как хорошо ему было у Тулы и Рикки и с каким нетерпением он ждал очередных выходных, чтобы погостить у этих людей. И вспомнил, как потом взахлеб рассказывал об их с Рикки приключениях, сидя за столом матери.

– Пожалуй, я виноват, – пробормотал Бо. – По крайней мере кое в чем.

– Нет. – Голос Уокера был тверд. – Став мужчинами, мы избавляемся от нелогичных чувств, обуревавших нас, когда мы были детьми. Да, они были, но важно эти чувства вовремя подавить. Иначе ты всю жизнь будешь использовать их для оправдания собственных ошибок. Недостатки и ошибки твоих родителей принадлежат только им. Они уже пережили их. Живи своей жизнью.

– Но ведь несправедливо, что мама терпела неверность отца в одиночестве. А я никогда не говорил ему…

– Она давно уже все расставила по своим местам. И вообще, кто ты такой, чтобы говорить ей, что она не может разобраться со своей собственной жизнью? А твоему отцу не надо было знать, что ты его прощаешь или не прощаешь. О том, что ты его любишь, он знал, а что не получил твоего прощения… Твой отец наверняка все понимал. Он не был глупцом. И он очень любил тебя – это я знаю точно. Мы часто говорили с ним.

Бо смотрел прямо перед собой – смотрел на стену, где в рамках висели его многочисленные награды и фотографии на благотворительных турнирах по гольфу, премьерах и прочих мероприятиях. Но там не было ни одной семейной фотографии.

Уокер откашлялся и снова заговорил:

– Неужели ты не понимаешь, что они нуждались в тебе не меньше, чем ты в них? Ты делал их лучше, чем они были без тебя. И они видели это. Возможно, они тогда были слабыми, пустыми, гордыми, надменными – по-своему, конечно. Но они любили тебя, парень.

Бо встал и отвернулся, тщетно пытаясь собраться с мыслями. Но ничего не получалось – мысли разбегались и путались. Уокер тоже некоторое время молчал. Наконец – была уже почти полночь – он поставил свой стакан на стол и проговорил:

– Полагаю, тебе есть о чем подумать.

Бо сделал глубокий вдох и сказал:

– Спасибо, что приехал.

Уокер кивнул.

– Что ж, а теперь я возвращаюсь обратно.

– Прямо сейчас? – удивился Бо.

– А ты что, видишь при мне багаж? – Муж его матери довольно ухмыльнулся. – Так что прямо сейчас и возвращаюсь. Меня ждет частный самолет. Совсем как у вас, у знаменитостей. – Уокер достал из кармана телефон и позвонил водителю лимузина.

– Огромное тебе спасибо, Уокер. – Бо проводил гостя до двери и с улыбкой добавил: – Теперь понятно, почему мать запала на тебя.

Уокер пожал плечами и едва заметно улыбнулся в ответ.

– У меня есть кое-какие достоинства. Вероятно, это обстоятельство, в конце концов, и помогло мне разбогатеть. – Мужчины обменялись крепким рукопожатием. – Все будет в порядке, парень. – Теперь голос его стал вполне дружелюбным.

– Я очень тебе признателен за этот разговор, – сказал Бо.

– Покажи это и приезжай навестить мать.

– Она знает, что ты здесь?

– Да, конечно. Она очень волновалась, но я сказал, что сумею все тебе объяснить. Твоя мать очень хочет быть поближе к тебе. Она даже собиралась сюда приехать, но побоялась, что ты захлопнешь перед ней дверь.

– Я бы никогда не сделал ничего подобного. – Бо почувствовал себя оскорбленным. Как мать могла такое по-думать?!

– Я знаю, твоя мать скорее согласится прожить остаток жизни в заточении, чем рискнет потерять тебя. Я напомнил ей, что есть третий вариант – вы снова воссоединитесь.

Тут Бо рассказал о премьере.

– Да, мы получили приглашения, – ответил Уокер, выходя на крыльцо. Его ждал один из охранников Бо, чтобы проводить до машины. – Не признавайся Джулии, что я сказал тебе об этом, но она уже купила себе новое платье для твоей премьеры.

Бо улыбнулся. Он был тронут до глубины души.

– А почему ты так долго не приходил к ней? – спросил он неожиданно. – Ведь после смерти отца прошло почти десять лет.

– О, я ухаживал за ней. – Уокер даже позволил себе рассмеяться. – Я всегда был неподалеку, но давал ей время принять решение. И, конечно же, намекал, что она заслуживает счастья. Но каждый из нас должен сам принимать решения, правда?

– Когда она решила, что готова?

– Когда перестала ругать себя из-за тебя.

– Я хотел бы знать, когда именно это произошло?

– Совсем недавно. Когда ты приехал в Индиго-бич на съемки. И когда она узнала, что ты целовался с женщиной в форте Самтер – тогда весь город гудел, люди рассказывали, как ты отвез ее туда на яхте и угостил ужином. Вот тогда твоя мать и поняла, что ты влюбился и, следовательно, сможешь ее понять. По крайней мере, она хотела в это верить.

Но ведь он, Бо, – взрослый человек и обязан был сам преодолевать свои детские проблемы.

– Она не должна была страдать из-за этого. Я сам виноват. Я был ослом. Жаль, что уже ничего нельзя изменить.

– Джулия – твоя мать. И не вини себя за свои вполне естественные чувства. Чо же касается любви… Парень, так это правда, что ты влюблен?

– Да, – ответил Бо, не задумываясь ни на мгновение.

Глаза Уокера блестнули, и он воскликнул:

– Замечательно!

И это действительно было замечательно.

Уокер повернулся к охраннику, терпеливо ожидавшему его на дорожке, и сказал:

– Что ж, пойдемте.

Бо посмотрел ему вслед. Муж его матери немного сутулился, шея над безукоризненным пиджаком казалась хрупкой, а седые волосы на макушке поредели.

Проклятье! Пожилой человек проделал долгий путь в Калифорнию, чтобы вбить немного разума ему в голову… и теперь он уходит. Бо испытывал прилив дружеских чувств, почти любви к нему.

– Подожди! – воскликнул он. Взмахом руки отослав охранника, Бо сам проводил Уокера до машины и молча открыл перед ним дверь; он думал сейчас о том, что ему предстояло утрясти еще много проблем с матерью.

– Еще не поздно, – сказал Уокер, вероятно, прочитав его мысли. Затем с веселой улыбкой подмигнул, и лимузин тронулся с места.

– Мы ведь теперь практически одна семья, – сказала Нэнси Бреннер, предоставившая Лейси работу. – К тому же мне все равно нужен человек для работы в новом салоне. Не беспокойся, я тебя всему научу.