– Возможно, все не так плохо. Всего пару дней, – пробормотала Мак.

Остановившись, она достала телефон и быстро отправила эсэмэс:

Она подождала, не придет ли ответ. Но когда сразу ничего не пришло, она решила, что ведет себя как идиотка, и спрятала телефон в сумку.

Когда Мак рассказала Линку о незапланированной поездке, он предложил поехать с ней. С учетом обстоятельств – смехотворная идея. Но она согрела ей душу, еще больше убедив в необходимости этого визита.

Мак посмотрела на свой чемодан в зеркало заднего вида. Не было никакой необходимости сразу же завозить его в дом. Она всегда могла выйти и взять его, если он ей понадобится. Или уехать без скандала, если обстановка слишком накалится.

– Маккензи! – Мать встретила ее нехарактерными для нее бурными объятиями. – Я так рада, что ты приехала. Заходи. Заходи.

Андреа была одета в розовый спортивный костюм. У нее были длинные серебристые, как зеркальный шар, ногти. Волосы – теперь цвета платины – были собраны в пучок и заколоты на макушке. Мак ощутила чувство вины от охватившего ее облегчения. Они больше не были похожи друг на друга. Может быть, это означало, что другое сходство между ними тоже исчезло?

Но облегчение не продлилось долго. Так было всегда, когда дело касалось ее матери.

Первым намеком на то, что что-то не так, стала пара мужских лоферов на полу в передней.

– Это чьи? – спросила Мак, высвобождаясь из ее объятий и показывая на туфли.

– О, это старье? Это туфли Тони.

Как по команде, в коридоре показался неторопливо идущий мужчина с большим животом в рубашке для боулинга. Его лысина была отчасти прикрыта зачесанными на нее сальными волосами.

– О, привет. Ты, должно быть, Кензи, – сказал он. Как показалось Мак, он говорил скорее с акцентом жителя Бронкса, чем Иллинойса. – Я думал, что твоя мама разыгрывает меня, говоря, что у нее две дочери. Ты не навещаешь ее?

– Маккензи – военный врач, – вмешалась Андреа.

Мак не дала себе труда поправить ее. Это было ни к чему, судя по бокалу с вином, который мать взяла с кофейного столика.

– Привет, – уныло сказала она Тони. – Значит, вы встречаетесь? – Мак была не в силах даже притвориться, что ей это интересно.

– Ха! Чуть больше, чем встречаемся, – насмешливо проговорил он.

Андреа демонстративно подняла левую руку и взвизгнула, когда большой розовый бриллиант, который, как на восемьдесят пять процентов была уверена Мак, был фальшивым, сверкнул в луче флуоресцентного света люстры.

– Мы собираемся пожениться! Сюрприз!

Мак знала, какой реакции от нее ждут, только не могла взять себя в руки. Мать была не одинока. Нетрезва. Она только что нашла себе мужа, неважно, какого по счету, и, вероятно, хотела надавить на Мак, чтобы та сделала ей свадебный подарок. А Мак бог знает сколько времени оплачивала ей аренду дома.

– Итак, я думала, что было бы романтично поехать на медовый месяц в Мексику? – начала Андреа и посмотрела на Мак, сложив руки под подбородком и склонив голову набок.

Вот он, вопрос.

В тесной комнате было слишком жарко. Резкий свет подчеркивал глубокие морщины на лице матери, вокруг глаз и на лбу. Ее кожа, когда-то свежая и привлекательная, теперь приобрела землистый оттенок.

– Подлить тебе, медвежонок? – предложил Тони, качнувшись к бутылке с вином.

– Ты всегда знаешь, как угодить девушке, – хихикнула Андреа.

Мак показалось, что ее сейчас стошнит. И на этот раз все было просто ложью. И она клюнула на нее. Она не только клюнула на нее, а купила билет на самолет, арендовала внедорожник и появилась у матери на пороге. Мак не знала, кто больше разочаровал ее, она сама или мать.

Именно в этот момент она услышала шум на лестнице, увидела босые ноги, знакомую татуировку с колючками вокруг щиколотки. Мак мгновенно пронзило острое чувство гнева.

– Что за визг? – спросила Венди, зевая. Она явно только что проснулась. В четыре часа дня. У нее были такие же темные волосы, как и у Мак, но она отрастила их и выкрасила отдельные пряди в ярко-фиолетовый цвет. Под спутанной неровной челкой размазался вчерашний макияж. Венди похудела с тех пор, как Мак видела ее в последний раз. Побледнела. Но Мак никогда не ошибалась насчет ее пристрастий.

– Здесь твоя сестра, и мы только что сообщили ей приятную новость, – с важностью заявила Андреа. – Венди вернулась домой! Разве это не замечательно? – радостно сообщила она Мак.

Венди холодно посмотрела на Мак. Медленно спустившись с лестницы, она прошла мимо Мак и взяла розовую сумочку, висевшую на крючке за дверью. Засунув руку внутрь, Венди вытащила оттуда пачку сигарет и закурила.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Мак здесь для того, чтобы помочь нам отпраздновать мой день рождения. Завтра вечером она поведет нас всех ужинать, – весело проговорила Андреа. – Мои девочки всегда удивляют меня, – бросила она куда-то в сторону Тони.

В этот момент Мак заметила, как у матери трясется рука, как неуверенно покачиваются под ее спортивными брюками шпильки высотой в четыре дюйма.

Андреа слишком любила алкоголь и всегда умела скрывать это.

– Ты пьяная? – спросила Мак.

Андреа икнула и прикрыла рот рукой.

– Тьфу!

Тони восхищенно рассмеялся. Венди выпустила клуб дыма в лицо Мак.

– Ты говорила, что тебе одиноко, – сказала Мак. – Ты говорила, что ты трезвая, что ее здесь не будет и что ты будешь совсем одна на свой день рождения.

Андреа отмахнулась, вино расплескалось и запачкало брюки.

– О чем ты вообще говоришь? Клянусь, этой девочке следовало стать писателем, какие истории она выдумывает.

– Чушь собачья, – пробормотала Венди. – Я уезжаю, – сообщила она.

– Ты не хочешь пойти на праздничный семейный ужин? – заныла Андреа.

– Если хочешь знать мое мнение, она не член нашей семьи, – сказала Венди, затушив сигарету о сумочку Мак.

– Мы можем поговорить на улице? – живо спросила сестру Мак.

Не дождавшись ответа, она просто взяла свою сумочку и вышла за дверь. Целую минуту она ждала на крыльце, пока дверь за ее спиной не открылась и не закрылась.

– Что теперь за проблемы? Убила еще одного пациента? – спросила Венди, накидывая на плечи черную толстовку. В руках у нее была новая сигарета и бокал какого-то вина, которое налил ей Тони.

– Она опять пьет. Она пьяная, – буднично проговорила Мак.

– И что?

– Она сказала, что не пьет.