С чувством боли и жалости к себе она отключила телефон и потащилась наверх, где упала на кровать и заснула беспокойным сном.

* * *

Она проснулась на рассвете. Тело по-прежнему болело. Но теперь ее грудь разъедала бессильная боль. Она без всякой нужды растревожила Линка. Это было нечестно, инфантильно.

Перевернувшись, она протянула руку к телефону.

Было еще больше дюжины сообщений от Линка.

Все еще не готовая к серьезному разговору, Мак смалодушничала, ограничилась эсэмэской.

Через секунду после того, как она отправила сообщение, у нее в руке зазвонил телефон.

– Линк, – вздохнула Мак.

– Что, твою мать, происходит, Маккензи? – спросил он.

– Послушай, кое-что произошло. Я была занята. Я не обязана постоянно быть на связи с тобой, – защищаясь, сказала она. В этот момент она ненавидела себя.

– Это фигня. То, что ты раньше прилетела домой и спряталась у себя дома, не поговорив со мной, это полная фигня.

– Тебе Рассел сказал?

– Да, я позвонил ему десять минут назад и спросил, нет ли новостей от тебя, – выпалил он.

«Черт. Черт. Черт».

– Он сказал, что ты неожиданно вернулась домой, и вчера ночью он высадил тебя у твоего дома. – Она поняла, что Рассел до конца не выдал ее, так как Линк не заявился к ней в спальню с криком и требованием показать ее травмы.

– Я в порядке.

– Я сейчас приду.

– Нет. Нет, Линк, – сказала Мак, вскакивая с кровати. Она схватила толстовку и спортивные брюки. Все что угодно лишь бы скрыть то, через что она прошла.

– Почему нет, черт возьми?

– Я не хочу этого. Я не хочу, чтобы ты приходил. Я не хочу ни о чем говорить. Я просто хочу побыть одна.

На другом конце линии повисла тишина. В душе Мак надеялась, молила о том, чтобы он не слушал ее. В ту же самую секунду она услышала стук в дверь, Линк требовал, чтобы она впустила его. Но тогда он увидит ее и поймет.

– Значит, вот чего ты хочешь? – с горечью спросил он.

– Да, – отчаявшись, сказала Мак. – Мне нужно… время.

– Значит, все кончено? Вот так просто?

Она торопливо спустилась по лестнице. В тусклом утреннем свете она увидела, что он стоит у нее на веранде, прижав телефон к уху. Плечи ссутулились, красивое лицо было хмурым.

За его спиной маячила Саншайн, виляя хвостом в утреннем тумане.

– Я этого не сказала, – ответила Мак.

Линк поднял глаза и заметил ее через стекло.

– Впусти меня, Мак, – тихо проговорил он.

– Нет. Мне нужно самой позаботиться кое о чем.

– Впусти меня, Мак, или это конец всему, – сказал он.

Нет. Не этого она хочет. Почему она должна выбирать? Когда она перестанет что-то терять из-за своей семьи?

Не в силах вымолвить ни слова, она покачала головой.

Ей ничего не оставалось, кроме как стоять и смотреть, как он, немного подождав, уходит прочь.

Саншайн на секунду задержалась на веранде. Покрутив головой и посмотрев то на одного, то на другую, она побежала вслед за Линком.

Еще один удар ножом в и без того раненое сердце Мак.

Это было глупо. Чертовски глупо. Просто объяснила бы… частично. Так, чтобы он не начал жалеть ее или не понял, как она страдает.

Он должен был выслушать ее. Чтобы снова принять ее.

А потом она подумала о старой пожарной станции. О Карен. О боли, которая исходила от него, когда он рассказывал о том, как его отвергла девушка, которую он так любил.

От чувства стыда и вины Мак, опустившись на колени, осела на кухонный пол.

Линк, мрачнее тучи, вошел в помещение пожарной части. Саншайн, не любившая, когда Линк бывал в мрачном настроении, стремительно умчалась в поисках кого-нибудь более дружелюбного.

– Я думал у тебя выходной, шеф, – окликнул его Зейн из-под кузова пожарной машины с лестницей. Теперь, в ноябре, когда благотворительная акция по отращиванию усов была в самом разгаре, Зейн, как и все остальные мужчины, снова зарос щетиной.

Линк не удостоил его ответом. Вместо этого он хмуро поднялся наверх и нарочито громко хлопнул дверью своего кабинета.

– Ого, – пропела Скайлер.

– Плохи дела, – сказал Зейн.

* * *

Он не прятался в кабинете. Он просто не открывал дверь. И не отвечал на телефонные звонки. Он просто решил оставаться там до тех пор, пока ни хрена не будет чувствовать.

Он накликал это. Он с самого начала знал, что Маккензи О’Нил разобьет его сердце на тысячу осколков. А потом она взяла и разбила, а он, как идиот, удивлялся этому.

Кто-то энергично постучал в дверь.

– Пошли все вон, – прорычал он.

Тот, кто открыл дверь, был либо еще одним идиотом, либо храбрецом. Комната наполнилась женщинами. Его сестры, за которыми следовали Харпер, Глория и Софи, вошли и закрыли за собой дверь.

– Привет, приятель, – сказала Ребекка.

– Как дела, малыш? – спросила Криста.

– Вы не вовремя, – сказал Линк, бросив взгляд на заявку на грант на мониторе компьютера, на нее он тупо смотрел последние полчаса.

– Мы слышали, вы поссорились, – сказала Софи, плюхаясь в кресло напротив него.

Конечно, они слышали. В этом проклятом городке ничего нельзя было утаить.

– Мы здесь ради тебя, – сказала Джиллиан.

– Хочешь поговорить? – предложила Харпер.

Линк ущипнул себя за переносицу.

– Слушайте, я ценю вашу поддержку. Но в данный момент я не намерен ни о чем говорить.

– Мне очень жаль, – сказала Глория, подвигая к нему свежий тыквенный пирог. От него пахло корицей и печалью.

– Я правда думала, что она станет той единственной, – сочувственно проговорила Криста.

– Я тоже, – согласилась Софи. – Вы, ребята, выглядели счастливой парой, созданной друг для друга. Кроме того, пожарный и травматолог. Кто еще смог бы лучше понять тебя?

– Разве все вы не должны быть на работе? – спросил Линк.

– Мы здесь ради тебя, братишка, – сказала Ребекка, бросая на него такой сочувствующий взгляд, что Линк подумал, не выпрыгнуть ли ему в окно, чтобы сбежать от них.

– Она сказала, почему хочет порвать с тобой? – спросила Харпер.

– Она не порвала со мной. Это я порвал с ней, – сказал он.