2020 год в этом отношении особенно показателен. Казалось бы, карантины и локдауны душат предпринимательство, обрекают миллионы на безработицу, а правительства тем временем накачивают пошедшую вразнос экономику шальными деньгами, что рано или поздно должно обернуться большими инфляционными неприятностями. По всей логике в этой грозной ситуации биржа должна подавать сигналы тревоги. Но ничего подобного не происходит, наоборот, ее индексы бьют рекорды. Можно подумать, что мировой капитализм вошел в фазу небывалого процветания и финансовой стабильности. А ведь это вовсе не так.

Экономисты вспоминают, что курсы акций часто создавали совершенно неверное впечатление о состоянии экономики. Классик экономической науки, последователь Джона Мейнарда Кейнса Пол Сэмюэлсон говорил, что фондовый рынок «успешно предсказал девять из последних пяти рецессий». Это, конечно, абсурдная шутка, но в ней есть большая доля истины, и представитель соперничающей с кейнсианством школы, главный редактор Wall Street Journal Роберт Бартли отточил эту остроту еще больше, сказав: «Да, девять предсказали, а в остальных четырех случаях Вашингтон понял намек биржи и вовремя исправился». Так что разрыв между макроэкономической реальностью и состоянием дел с биржевыми котировками — это не новость. И все же происходящее в разгар пандемии поражает воображение. Вот уж воистину пир во время чумы!

Цены на нефть летят вниз, а потом вдруг начинают расти пугающими темпами. Банкротится множество мелких и средних предприятий. Политический конфликт в США достигает невиданной остроты. Долгое время исход президентских выборов остается неясным, и в соцсетях немало грозных предупреждений о грядущей гражданской войне. Джо Байден обещает добиться повышения налогов. И как же все эти тревожные для бизнеса новости отражаются на фондовой бирже? А никак. Нет, поначалу под ударами коронавируса индексы американских бирж, казалось, пошатнулись — Доу Джонс упал с февраля по март примерно на 8000 пунктов, но потом быстро восстановился и снова устремился вверх.

Но ладно Америка. Но и на противоположном, так сказать, конце иерархической таблицы бирж тоже происходит нечто похожее, и это о многом говорит.

Возможно, некоторые удивятся, узнав, что в столице Ирана, в Тегеране, тоже функционирует не очень большая, но в остальных отношениях полноценная фондовая биржа и что она тоже подчиняется тем же законам, что и биржи самых богатых и развитых стран. И анализ происходящего там может помочь понять, куда именно и почему эти общие закономерности в последнее время толкают рынки акций.

Всякие напасти и неприятности — и мелкие, и очень даже крупные — преследуют Тегеран очень давно, задолго до явления миру коронавируса. Положение страны-парии, проводящей агрессивный курс, чреватый непомерными и непродуктивными государственными расходами, не может негативно не отражаться на положении дел в экономике. В последнее время ситуация еще более обострилась.

Обвал нефтедобычи, последовавший за повторным введением Соединенными Штатами антииранских санкций, привел в прошлом году к сокращению ВВП Ирана примерно на шесть процентов. Нехватка нефтяных доходов нанесла серьезный ущерб государственным финансам и подорвала национальную валюту.

Но иранская экономика не сводится только к нефти. У страны есть достаточно развитые сельское хозяйство и легкая промышленность, производящая много чего — от бытовой техники и автомобилей до средств личной гигиены и переработанных продуктов питания. Внутренний рынок обладает серьезным потребительским потенциалом, это 83 миллиона человек. Санкции придавили, но все же не задушили и международную торговлю. Соседи Ирана, в частности Ирак и Афганистан, не имеют своей промышленности и потому многое покупают у него. Активная торговля идет также с Пакистаном, Турцией и ОАЭ. Обесценивание риала больно бьет по уровню жизни значительной части населения, но у слабости национальной валюты есть и оборотная сторона: дешевый риал помогает наращивать продажи продукции нефтехимической промышленности, металлургии, инженерных услуг и даже шоколада и других кондитерских изделий.

Фондовый рынок отражает это разнообразие. Здесь котируются акции сотен компаний из различных секторов. И в прошлом году рынок рос как на дрожжах, подпитываемый обильными экспортными поступлениями. С точки зрения аналитиков, здесь был целый класс активов, которые фактически хеджировали снижение курса риала, то есть смягчали отрицательный эффект высокой инфляции. Но в этом году разразилась гроза.

Пандемия COVID-19 очень сильно ударила по Ирану. Промышленность почти остановилась. Твердая валюта стала еще менее доступна. С января по октябрь риал потерял более половины своей стоимости по отношению к доллару. Центральный банк Ирана принялся заливать банковскую систему ликвидностью, чтобы попытаться ограничить ущерб. Инфляция подскочила почти до 35 %.

И что же случилось в этой ситуации с иранской биржей? Она рухнула? Да ничего подобного! Деньги устремились в акции, по той простой причине, что им мало куда было еще деваться. Как и в Америке, рост бирже обеспечили розничные инвесторы. До начала коронавирусного кризиса около 700 тысяч иранцев вкладывали свои сбережения в акции, в конце года таких мелких вкладчиков было уже пять миллионов. Конечно, росли и все другие активы, дававшие надежду защитить от инфляции, — от золота до подержанных автомобилей, не говоря уже о бьющей рекорды недвижимости.

По мнению экспертов, бум на фондовом рынке был наилучшим способом абсорбирования избыточной ликвидности. Правда, люди, которые вложились в акции на пике, теперь несут болезненные убытки. Но по-прежнему уверены: надежнее вложиться в акции, чем в кэш и облигации.

Конечно, на американской и других западных биржах происходят более сложные процессы, там много разнонаправленных тенденций. Но конечный итог таков: в условиях панических страхов, порожденных пандемией, с одной стороны, и крайне низких, явно неаппетитных для инвестора банковских ставок, с другой, избыточная ликвидность лавиной льется в так называемые защитные активы, и вложения в фондовый рынок считаются главным из них. Но вся экономическая история ясно показывает: рост биржи не может продолжаться бесконечно. Рано или поздно такие иррационально надувающиеся пузыри обязательно лопаются. И это может оказаться триггером для начала невиданного общемирового кризиса. Как бы не случился так называемый момент Минского (названный в честь выдающегося американского экономиста Хаймана Мински — Hyman Minsky), когда под бременем непомерного долга инвесторы начинают «пожарную» распродажу активов, причем этому катаклизму предшествует накопление долга. Взвинченные цены на финансовые бумаги и деривативы накачивают невыносимое напряжение. И чем дольше длится день, тем темнее ночь, тем больнее будет всеобщее падение, когда пузыри лопаются один за другим, постепенно заваливая всю финансовую систему.

Не отражая состояния дел в реальной экономике, биржа становится все более непредсказуемой. Наверно, в этих условиях не стоит удивляться и тому, что перестали (или почти перестали) работать проверенные временем принципы так называемого стоимостного инвестирования — то есть стратегии поиска недооцененных рынком компаний на основе анализа соотношения цены к прибыли, состояния финансовых потоков, баланса, существующей и потенциальной доли компании на ее рынке сбыта и так далее. (Фундаментальный анализ.) Способ этот никогда