Она обнимала Нову без сознания и еще никогда в жизни не была так напугана. Кора не сомневалась, что кузнец их убьет. Надежда заключалась в том, что он оставит их в Риеве – что погибнет их мечта, но не они. Даже тогда, сидя в своем рваном белье на холодном металлическом полу, с обмякшей сестрой на руках, ей ни разу не пришло в голову, что их могут разлучить.

– Ты больше не «мы», – сказал ей Скатис, прежде чем расплавить под Новой пол, чтобы та упала – прямо из рук Коры на твердую почву внизу.

– Нет! – закричала Кора, но пол закрылся так же молниеносно, как открылся, и тогда Скатис заявил ей с леденящим душу удовлетворением:

– Теперь ты моя. Твое единственное «мы» – со мной.

В тот момент Кора не понимала смысла его слов, но это изменится. Со временем она поймет, как птица понимает свою клетку или раб – оковы. Эти слова определят ее дальнейшую жизнь, каждую секунду последующих двух с чем-то сотен лет.

Теперь ты моя. Твое единственное «мы» – со мной.

С Новой они построили видение будущего, в котором служили солдатами-магами и больше никогда не подчинялись таким мужчинам, как их отец. Они мечтали об академии для юных дарований, которую описывала Ньока. Она бы полнилась могущественными слугами со всего мира – лучшими и умнейшими. Сестры служили бы империи с честью, путешествовали бы по мирам, сражались бы в битвах, завоевывали бы сокровища и купались в славе.

Все было продумано до мельчайших подробностей.

Фактически их фантазии недалеко ушли от правды. Академия была точно такой, как описывала их мать, но Кора ее так и не увидела.

Скатис, может, и вербовал новобранцев для службы империи, но Кору никому не отдавал. Прибыв в столицу, он обменялся парой фраз с Солвэй, Анталем и Реном, и что бы он им ни сказал, они побледнели и не вмешивались, когда мужчина оставил Кору при себе. И заставил работать в качестве шпионки. Он не был терпеливым учителем. Кузнец указывал, куда ей отправить своего орла, что и кого искать, к чему прислушиваться. Иногда, после выполнения задания, он покидал ее на ночь.

Но не всегда.

Кору не выпускали из покоев Скатиса на корабле-осе. Она подозревала, что у него есть квартира в городе, поскольку иногда он уходил на несколько дней, и тогда девушка играла в игру, задаваясь вопросом, что было бы предпочтительнее: чтобы он вернулся или нет? Ведь если нет, то она умрет взаперти, а если вернется, что ж… Скатис всегда возвращался, и бывали времена, когда Кора предпочла бы зачахнуть и умереть в одиночестве.

Он предупредил: если она хоть раз посмеет воспротивиться, попытаться сбежать, не выполнить его приказ или отправить личное послание с помощью орла, он полетит прямиком к ее жалкому острову и заставит сестру-пиратку пожалеть о своем появлении на свет.

Кора не сомневалась в его угрозах. Что-то в глазах слуги вызывало впечатление, будто он надеялся, что она это сделает. Поэтому она всегда была бдительна, чтобы не разозлить его, и это стало ее жизнью. Кора была секретом, рабыней, шпионкой. Не видела никого, кроме Скатиса, – по крайней мере, собственными глазами. Посредством орла ей удалось изучить Аку и узнать город с его главными игроками: императора с советниками и, самое главное, других кузнецов. Поначалу все казалось какой-то бессмыслицей – их беседы, которые Скатис заставлял повторять слово в слово, или их подтексты, но Кора не была глупой. Если ее разуму не хватало понимания мира – миров, – то постепенно он начал им заполняться, слой за слоем. Уловками, заговорами и в основном концом.

В отчетах, которые приходили через порталы, докладывали о восстаниях: наемные армии взбунтовались против императора. В них говорилось об убийствах губернаторов, о союзах миров, чтобы сбросить императорское ярмо, о революциях, воспламеняющихся подобно череде петард. Вся эта нестабильность была как капли крови в воде, но Скатис не единственный кузнец, который в ней плавал. Через некоторое время, в процессе шпионажа, Кора узнала других, и они напомнили ей риевских клювакул, плескавшихся на мелководье во время Убоя.

Она часто думала о Нове, и в ее груди зияла пустота, будто кто-то вставил устричный нож между ребер, вскрыл их и вытащил ее сердце. Защищая сестру, она делала все, что велел Скатис. Отправляла на разведку орла, а с ним и свое зрение и чувства. Он мог пройти сквозь камень, кирпич, даже сталь, но не через мезартиум. Это они узнали довольно быстро. Но все божьи корабли, даже императорский парящий металлический дворец, имели небольшие отверстия для вентиляции, и какими бы маленькими они ни были, Кора могла протиснуться сквозь них. Орел умел растворяться в воздухе до легчайшего мерцания и был способен слышать, видеть, даже воровать – трофеи и документы, карты и письма с королевской печатью.

Мог даже украсть диадему из божьего металла прямо со лба мертвой слуги. Так он и сделал. Или, если точнее, Кора сделала. Орел – это она, ее проекция. Она украла диадему, после того как Скатис, воспользовавшись предоставленной информацией, устроил засаду сопернице-кузнецу, убил ее и всю когорту и завладел кораблем.

Кора спрятала диадему. Преступление – кража божьего металла – было чрезвычайным. Однажды сама мысль об этом могла вызвать у нее панику. Но его значимость блекла на фоне шпионажа, правительственной измены и убийства. Вопрос в том, что с ней делать дальше?

Ее сестра всегда была волевой натурой, даже до проявления дара. Если кто-то и мог спасти Кору, то это она, да и Нова единственный человек в мире, которому будет не все равно. Кора мечтала об этом: как Нова явится сюда, подобно мстительной богине, и задушит Скатиса его драгоценным металлом.

Она по-прежнему носила ошейник. Скатис никогда его не снимал. Только другой кузнец мог ее освободить – другой кузнец или Нова.

Чем больше Кора думала об этом, тем больше представляла свою сестру как непобедимую мстительную силу. Но как передать ей диадему? Сколько времени у орла займет полет туда и обратно? Несколько дней? Их у нее не было. Скатис мог явиться в любой момент. Если бы он обнаружил, что орел исчез, то не успокоился бы, пока не узнал, куда она его отправила. Поэтому диадема оставалась в тайнике до того дня, когда Кора узнала, что ее орел мог… пронзать пространство.

Вот каково это было по ощущениям: будто она прорезала ткань пространства, и расстояние теряло свое значение. Некоторые слуги тоже так умели и называли это телепортацией. Достаточно было пожелать переместиться из одной части мира в другую, и они мгновенно там появлялись. Если бы Кора прошла обучение в академии, этот аспект ее способностей непременно бы обнаружили, а так ей пришлось узнавать обо всем в одиночку и под принуждением, когда она сама отправляла орла в полет.

Это было строго запрещено. Скатис хотел, чтобы она использовала свой дар только по его приказам, но со временем Кора начала бунтовать. Вылетала через вентиляционные шахты, где никто не мог ее увидеть. Безграничное пространство неба помогало ей не сойти с ума, в то время как металлические стены больше напоминали гроб, чем клетку, и даже собственное тело казалось тюрьмой.