– Привет, киска, чем ты занята?

– Я ждала тебя.

Но в ее голосе не было тепла.

– Замечательно. Твой ребенок благополучно улетел?

– Да, спасибо. Его зовут Эндрю.

– О Господи!

Джастин подумал, что она ему припасла еще одну речь о Днеблагодарения. Но он ошибся. Она думала о другом.

– С кем ты был в Скво-Вэлли?

– В горах столько людей, и все незнакомые. – Он сел истал разуваться. После двенадцати часов за рулем ему было не до допросов. –Давай оставим это до утра?

– Нет, до утра нельзя.

– Ладно, я ложусь спать.

– Вот как? Где?

– Здесь. Я вроде последнее время жил здесь. – Онозадаченно посмотрел на нее. – Или у меня поменялся адрес?

– Пока нет, но думаю, что может, если ты не ответишьнекоторые вопросы. Честно на этот раз.

– Послушай, Дафф, я тебе сказал... Мне надо былоподумать.

Но тут зазвонил телефон, и Дафна сняла трубку. В первыймомент она испугалась, что что-то случилось с Эндрю. Кто бы еще мог и зачемзвонить в два часа ночи? Однако это был не Мэтт, в трубке раздался женскийголос, который попросил Джастина. Не говоря ни слова, она передала ему трубку.

– Это тебя.

Хлопнув дверью, она вышла из комнаты, и через несколькоминут Джастин нашел ее в кабинете.

– Послушай, Дафна, пожалуйста, я знаю, что ты моглаподумать, но... И затем внезапно, стоя там, усталый с дороги, он понял, чтопритворяться слишком хлопотно. Он устал и не способен выдумать новую ложь.Джастин сел и тихо произнес: – Ладно, Дафна. Ты права. Я ездил в горы с Элис.

– Кто это, черт побери?

– Девушка из Огайо. – У него был очень усталый голос. –Это ничего не значит, ей нравится кататься на лыжах, мне тоже, мне не хотелосьучаствовать в твоем семейном празднике, поэтому я взял ее на неделю с собой.Вот и все. – Он считал это нормальным.

Бороться больше не имело смысла. Это больше не могло такпродолжаться. Все было кончено. Она посмотрела на него со слезами на глазах –это была такая жестокая потеря иллюзий, словно ей ампутировали ту часть души,которая его любила.

– Джастин, я так больше не могу.

– Я знаю. А я не могу ничего поделать. Я не создан длятаких вещей, Дафф.

– Я поняла.

Она расплакалась, и Джастин подошел к ней:

– Дело не в том, что я тебя не люблю. Я люблю, нопо-своему, и моя любовь отличается от твоей. Слишком сильно отличается. Я недумаю, что когда-нибудь смогу быть таким, как бы тебе хотелось. Ты хотела быиметь богобоязненного, порядочного мужа. Но я не такой.

Она кивнула и отвернулась.

– Не стоит. Я понимаю. Не нужно объяснять.

– Все будет о'кей?

Она кивнула и сквозь слезы посмотрела на Джастина. Он сталеще красивее от горного загара. Но, кроме красивой внешности, в нем ничего небыло. Говард Стерн прав – это красивый, избалованный ребенок, который всю жизньделает только то, что ему хочется, не обращая внимания, что это может кого-тообидеть или слишком дорого стоить.

Когда Дафна увидела, что Джастин уходит, то в первуюбезумную минуту хотела уговорить его остаться, попробовать разрешить этупроблему, но она знала, что это невозможно.

– Джастин? – Весь вопрос был заключен в одном слове.

Он кивнул:

– Да, я думаю, мне надо уйти.

– Сейчас?

Ее голос дрожал. Она чувствовала себя одинокой и испуганной.Она ускорила такую развязку, но другого пути не было, и она это знала.

– Так будет лучше. Я заберу свои вещи завтра.Когда-нибудь это должно было кончиться, и теперь это когда-нибудь наступило.

Он посмотрел на нее с грустной улыбкой:

– Я люблю тебя, Дафна.

– Спасибо.

Он произносил пустые слова. Он был пустым человеком. А потомдверь закрылась, и он ушел, а она сидела одна в своем кабинете и плакала. Втретий раз в жизни ее постигла утрата, но на этот раз по совершенно инымпричинам. И она потеряла того, кто на самом деле ее не любил. Он был способенлюбить только себя. Он никогда не любил Дафну. И во время своих горестныхночных раздумий она задавала себе вопрос: а может, это и к лучшему?

На следующий день, когда приехала Барбара, у Дафны былподавленный вид, под глазами круги. Она работала в своем кабинете.

– Ты себя нормально чувствуешь?

– Более или менее.

Наступила длительная пауза, в течение которой Барбаравсматривалась в ее глаза.

– Сегодня ночью мы с Джастином расстались.

Барбара не знала, что сказать в ответ.

– Я могу спросить почему или мне заниматься своимиделами?

Дафна улыбнулась усталой улыбкой:

– Это не важно. Так было нужно.

Но убежденности в ее голосе не было. Она знала, что будетскучать по нему. Он немало для нее значил на протяжении девяти месяцев, атеперь все кончилось. Какое-то время это обязательно будет причинять боль.Дафна это знала. Она и раньше испытывала боль. Придется испытать ее снова.

Барбара кивнула и села:

– Мне тебя жаль, Дафна. Но я не могу сказать, чтосожалею. Он бы дурачил тебя еще сотню лет. Он такой, какой есть.

Дафна кивнула. Теперь она не могла бы не согласиться.

– Я думаю, что он даже не сознает того, что делает.

– Не знаю, лучше это или хуже, – для мужчины такаячерта просто позорна.

– В любом случае это больно.

– Я знаю.

Барбара подошла к ней и похлопала по плечу.

– Что ты теперь собираешься делать?

– Ехать домой. Эндрю все равно здешняя школа непонравилась, да и я здесь чужая. Мое место в Нью-Йорке, в моей квартире, там япишу книги, там я близко к Эндрю.

Но теперь все было бы иначе. Со времени своего отъезда онаоткрыла в себе многие двери. Двери, которые будет трудно снова закрыть, да онаи не была уверена, что вспомнит, как это делается. В Нью-Йорке она велазамкнутую жизнь, а в Калифорнии с Джастином проводила время порой очень весело.

– Как скоро ты собираешься возвращаться?

– Мне потребуется пара недель, чтобы закончить дела. Уменя намечены переговоры в «Комстоке».

Дафна грустно улыбнулась:

– Они хотят снять фильм еще по одной моей книге.

Барбара затаила дыхание: