– Я когда получил, вступил в эти… наследные права, то ужас как было там страшно одному. Я даже спать не мог. Жуть просто, одни стены кругом. Я тогда сказал себе, что хочу подумать, и к вам приехал. Вы же свои, а у меня внутри такая истерика, думал, умру, если еще останусь. Итуозсоутерриблайдонтноу…. Закрыл на ключ и приехал. А теперь…, – Марк развел руками – Давайте и вы приезжайте ко мне, я вам все покажу. Только лучше через Бонн или Амстердам. Ближе будет. Приезжайте… к нам.

Ашот слабо улыбнулся, позволив себе чуть больше обычного.

Мы подошли к проходу. Дальше могли идти только пассажиры, а провожающим полагалось остаться. Махать платочками, тянуть шеи, выглядывая, все ли идет как надо, да и вообще просто для того, чтобы хотя бы мысленно сказать последнее «прощай».

– Грустно как, – сказал Марк. Глаза его заблестели.

«А сейчас, – подумал я, – он завоет». За ним завсхлипывают Сеня с Ваней. И Кирыч смахнет слезу, и Манечка будет насупленно глядеть в сторону, а Лиза, которую ничем не проймешь, закаменеет в памятник.

– Ну, не в тюрьму же вас провожаем, – сказал я.

– И не в дурдом, – сказала Манечка, вспомнив, должно быть, про Гардина.

Как он там, этот бедный-несчастный маньяк?

– На свободу, – сказала Лиза.

– Ну…, – Кирыч хлопнул Ашота по плечу, а Марка обнял, прижав ненадолго щеку к щеке, – Пишите-звоните, не забывайте.

– Ага, – Марк поднял глаза к потолку и замахал руками, как веерами, отгоняя слезы, – Нельзя забывать. Я раньше думал, что если уеду, то всем будет только лучше. Вы же понимаете. Я же такой… странный. Ну, – голос его задрожал, он посмотрел на меня, – Ты же сам говорил, что у меня на лбу все написано, – он зашмыгал носом, – А забывать нельзя. Дружить надо. Помогать другу другу. Мы же не чужие. И вообще…. Я маму в гости позвал. Хочу показать, как я тут живу, чтобы она не волновалась. Она сначала у вас побудет, а дальше ко мне.

Если и было у меня что-то похожее на слезы, то тут же высохло.

– Где побудет? Кто побудет?

– Ну, маме же еще визу сделать надо будет, а где ей жить, пока визу делать? – сказал Марк, а слезы блестящими дорожками побежали по его лицу, – И вы тоже приезжайте! Обязательно!

– Да, ты уедь сначала! – сказал я и буквально вытолкнул его из нашей жизни.

Пора.

– …это же как нож в спину, – сипел и скрежетал я, направляясь к машине, – Нет, вы подумайте! Еще только матери марусиной нам не хватало. Здрасте-приехали….

Мы разъезжались по домам.

– Пользу? – дочитав, сказала Манечка, – И это должно принести пользу? Да, это даже не смешно!

– Разве? – я обиделся.

– Ну, местами, – смягчилась она, – Там, где про меня.

– Вот это другое дело….

Зима, 2007 – осень, 2014