– Разве?

Все кивнули.

– С ним тебе будет легче плавать, – добавила Урсула.

– Я теперь редко плаваю.

– Может, ты из-за пальца и бросила.

Надя снова внимательно посмотрела на руку.

– Ка. Не знаю, что и сказать. Вы уверены, что получится?

– Из него может вырасти целая новая рука, – предположил Арт. – А потом новая Надя. Ты превратишься в сиамских близнецов.

Надя толкнула его в бок. Урсула отрицательно затрясла головой.

– Нет-нет. Мы уже проделали это с несколькими другими ампутантами и провели множество экспериментов над животными. Руки, кисти, ноги. Мы изучали это по лягушкам. И это совершенно чудесно! Клетки видоизменяются в точности так же, как когда палец рос в первый раз.

– Это такая буквальная картина из теории возникновения, – проговорил Влад с легкой улыбкой. И в этой улыбке Надя увидела, что именно ему принадлежала основная заслуга в разработке этого лечения.

– Так оно работает? – спросила она у него напрямик.

– Работает. Мы создадим, по сути, новый зачаток пальца на твоем обрубке. Это будет комбинация зародышевых стволовых клеток из основания твоего второго мизинца. И она будет функционировать как эквивалент гомеобокса, который ты имела, когда была зародышем. То есть у тебя появятся развивающиеся определители, позволяющие новым стволовым клеткам дифференцироваться как надо. Затем ультразвуковым методом тебе введут недельную дозу фактора роста фибробластов плюс несколько клеток из суставов и ногтей, когда это будет уместно… и все заработает.

Пока он это рассказывал, Надя ощущала, как внутри нее загорается интерес. Стать целой. Арт наблюдал за ней со своим доброжелательным любопытством.

– Ну хорошо, – проговорила наконец она. – Почему бы и нет?

На следующей неделе ей сделали биопсию целого мизинца и несколько ультразвуковых инъекций в обрубок потерянного пальца и в руку, затем дали несколько таблеток – и на этом все. После этого оставалось сделать еще несколько уколов раз в неделю и ждать результата.

Затем она о нем забыла, потому что Шарлотта, позвонив, рассказала о новой проблеме: Каир игнорировал предписание МПС об откачке воды.

– Тебе лучше приехать и взглянуть на это лично. Мне кажется, каирцы проверяют на прочность суд, потому что фракция «Свободный Марс» хочет бросить вызов мировому правительству.

– Джеки? – спросила Надя.

– Наверное.

Каир располагался на краю плато, возвышаясь над северо-западной U-образной долиной Лабиринта Ночи. Надя с Артом вышли с железнодорожной станции на площадь, окруженную высокими пальмовыми деревьями. Она сверкнула глазами, глядя на этот город: здесь произошли некоторые из худших событий ее жизни, во время штурма 2061-го. Здесь убили Сашу, как и многих других, и Надя взорвала Фобос – да, она сама! – и все лишь спустя несколько дней после того, как обнаружила обгоревшие останки Аркадия. Она больше ни разу сюда не возвращалась – она ненавидела этот город.

А сейчас увидела, что он получил новые повреждения при недавних беспорядках. Куски купола отсутствовали, система жизнеобеспечения понесла серьезный урон. Теперь все отстраивали заново, и вокруг старого города устанавливались новые сегменты купола, расширяя его границы на запад и на восток далеко вдоль края плато. Это напоминало строительный бум, что Надя находила странным, учитывая высоту города – десять километров над нулевой отметкой. Здесь никогда не удастся избавиться от куполов или выходить наружу без прогулочников, и поэтому, полагала Надя, город однажды придет в упадок. Но он лежит на пересечении экваториальной железной дороги и Фарсидской дороги, тянущейся отсюда на север и на юг. Это последнее место, где можно пересечь экватор перед хаосами, занимающими добрую четверть планеты. Так что до тех пор, пока не будет построен новый Трансмаринерский мост, Каир останется стратегически важной развязкой.

Но, развязка не развязка, им требовалось больше воды. Водоносный слой Комптон, залегающий ниже Лабиринта Ночи и выше долин Маринер, был прорван в 61-м, и его вода заполнила маринерские каньоны во всю их длину. Это наводнение едва не убило Надю и ее спутников, когда те летели в том районе после взятия Каира. Бо́льшая часть паводковой воды либо замерзла в каньонах, образовав длинный, неправильной формы ледник, либо заполнила хаосы на дне Маринера и застыла там. И какое-то количество воды, конечно, осталось в водоносном слое. В последовавшие годы ее выкачивали на нужды городов восточной Фарсиды. И ледник Маринер медленно опускался ниже, убывая в верхней части, где он не имел источника восполнения, и оставляя лишь разоренную землю и полосу мелких ледяных озер. Таким образом, Каир постепенно лишался готовых запасов воды. Его гидрологическое управление отреагировало на это, проложив трубопровод до крупного южного рукава северного моря во впадине Хриса и направив по нему воду в Каир. Это решало проблему: каждый купольный город так или иначе получал свою воду. Но каирцы недавно начали наполнять водой резервуар в каньоне Лабиринта, лежащего под городом, и пустили из него ручей по каньону Ио, после чего вода, наконец, стала собираться в верхней части ледника Маринер или протекала мимо нее. Так они создали новую реку, которая текла по этой огромной системе каньонов вдали от их города, и теперь устраивали несколько приречных поселений и фермерских хозяйств ниже по ее течению. Красные в ответ на эти действия обратились в Мировой природоохранный суд, заявив о юридических основаниях признать долину Маринер чудом природы как крупнейший каньон в Солнечной системе. И, утверждали они, если пустить по нему прорвавшуюся ледниковую воду, он неизбежно превратится в хаос, снова оставив каньоны открытыми. МПС, согласившись с ними, издал предписание, по которому от Каира требовалось прекратить выпуск воды из городского резервуара. Город отказался исполнять предписание, заявив, что мировая власть не имеет полномочий решать «вопросы жизнеобеспечения городов». Тем временем приречные поселения строились на максимальной скорости.

Это была явная провокация, вызов новой системе.

– Это проверка, – пробормотал Арт, когда они пересекали площадь. – Всего лишь проверка. Будь это настоящий конституционный кризис, сигналы раздавались бы по всей планете.

Проверка. Это как раз то, чего Надя терпеть не могла. Поэтому она шла по городу в дурном настроении. И разумеется, ей не помогали яркие воспоминания о печальных днях 61-го, которые навевали площадь, бульвары, городская стена у края каньона – все такие же, какими были тогда. Воспоминания зрелых лет считаются самыми слабыми, но страх и ярость Нади были с ней, как какой-то неотступный кошмар. Она с радостью избавилась бы от них, если бы могла, но все оставалось при ней: Фрэнк исступленно стучал по своим мониторам, Саша ела пиццу, Майя гневно кричала то по одному, то по другому поводу, они напряженно наблюдали за падающими обломками, гадая, не угодит ли один в них. Она видела Сашино тело, из ушей у нее шла кровь. Она нажала на кнопку передатчика, и Фобос был уничтожен.