— Да, ты права.Когда я ушел от тебя, я был очень зол и обижен. Однако потом я понял, что всяэта бессмыслица с участием Маршалла и двоих юнцов — всего лишь спектакль,который был разыгран специально для меня. Я прав?

— Нет, — гордовыпрямившись, сказала Кэролайн и сразу поняла, что не стоит отрицать очевидное.— Да, ты прав. Но как ты догадался об этом?

— Ты вела себяочень неестественно. Так, словно играла какую-то роль, — покачал головойДжеймс.

— Ты считаешь,что я не могу нравиться мужчинам?

— Нет, мужчиныпросто без ума от тебя, но я уверен, что снискать твое расположение довольнонепросто. Сегодня днем я вел себя как последний дурак. — Он наклонился вперед.— Кэролайн, я сделал предложение дочери Лэвенхема несколько месяцев тому назад.Тогда я еще не знал тебя...

— Джеймс...

— Нет, Кэролайн,не перебивай меня. Я должен все тебе сказать. Я в первый раз в жизнипо-настоящему влюбился, — признался он и, помолчав немного, добавил: — Я нехочу тебя терять. Я этого просто не вынесу.

Каждое его словобыло пронизано болью, и Кэролайн почувствовала ее, ведь ее собственное сердцетоже изнывало от боли.

— Этокоммерческая сделка, Кэролайн. Коммерческая сделка, и не более того. Я сделалпредложение дочери Лэвенхема для того, чтобы он помог мне получить лицензию.Но, как только я встретил тебя, я сразу забыл Лину... Я просто потерял голову.

— И этот бракпоможет тебе осуществить твою мечту? — холодно поинтересовалась Кэролайн. Онаискала повод для того, чтобы возненавидеть его.

— Да, — простоответил он. — Лэвенхем помог мне получить торговую лицензию. — Джеймс горькоусмехнулся. — Пойми, Кэролайн, за последние несколько дней я очень изменился. Уменя началась новая жизнь. Теперь я говорю только правду. Я не могу лгать. Этотбрак позволит мне получить все, о чем я мечтал и чего хотел. — Джеймс лег наветку, пытаясь дотянуться до Кэролайн. — Однако теперь я понял, что без тебямоя жизнь будет пустой и бессмысленной. Без тебя мне не нужны никакие земныеблага.

Кэролайн немогла говорить. Подавшись вперед, она схватилась за ветку, на которой лежалДжеймс, так, словно хотела дотронуться до него.

— До того как мыс тобой познакомились, в нашей жизни было все просто и ясно. Мы с тобой былиодинокими, вполне состоявшимися людьми и не знали, что такое любовь, — сказалаКэролайн.

— Но были ли мысчастливы?

— Нет, не были.

— Давай убежим,Кэролайн.

Его словапотрясли ее.

— Мы уедем изЛондона и по дороге к морю обвенчаемся.

— Джеймс...

— Прошу, неперебивай меня. Сегодня я понял, что без тебя моя жизнь будет пустой. Я считаютебя своей женой и не смогу поклясться в любви и верности другой женщине.

После такогооткровенного признания Кэролайн захотелось согласиться на его предложение,однако она моментально опомнилась, спустившись с небес на грешную землю.

— Мы не можемтак поступить, — сказала она.

— Для нас этоединственная возможность быть вместе. Сегодня вечером я говорил с Лэвенхемом.Он согласен расторгнуть помолвку за определенную сумму денег. Однако графиняотказывается вернуть мне свободу. Она вдруг решила, что желает видеть своимзятем только меня и никого другого. Кэролайн, у нас просто нет выбора. Если мыхотим быть счастливы, нам нужно уехать. Этой ночью.

— Куда же мыпоедем?

— В Америку(Северную или Южную) или на Шри-Ланку. Туда, где мы сможем быть вместе. Если яодин раз смог заработать приличное состояние, то смогу сделать это снова.

Кэролайн удивилото, с какой страстью, с какой уверенностью в собственных силах говорил Джеймс.

— И ты готовбросить все ради меня?

— Да.

Кэролайн сноваопустила ноги на пол и медленно покачала головой.

— Нет, этоневозможно. Ты десять лет упорно трудился, чтобы осуществить свою мечту. Я нехочу, чтобы ты разрушил дело всей жизни.

— Мне уже ничегоне нужно. Мои мечты потеряли для меня всякую привлекательность.

— Не смей такговорить. Только борьба за осуществление своей мечты сделала тебя таким, какойты есть. — Кэролайн провела пальцем по подоконнику. — Родственники Минервыотреклись от нее потому, что она сбежала из дому, и все это привело к ужаснойтрагедии. Пострадал не только возлюбленный Минервы, но и она сама, — задумчивосказала Кэролайн. — Сегодня днем после того, как ты ушел, я спросила ее,сожалеет ли она о том, что решилась на побег. Она сказала, что сожалеет, —произнесла Кэролайн, опершись на подоконник. — Мне кажется, Джеймс, что если мыс тобой убежим и ты ради меня бросишь свое дело, то вскоре пожалеешь о том, чторешился на такой шаг.

Он хотелвозразить, однако она не стала слушать и, покачав головой, проговорила:

— Я знаю, что тыхочешь сказать, но... нет, Джеймс, я никуда не поеду.

— Значит, мыостанемся в Лондоне.

— Но тогдаразразится скандал.

— Мы с тобой всесможем выдержать.

Судя по всему,Джеймс готов был горы свернуть, однако Кэролайн лучше, чем он, понимала, какуюцену им придется заплатить за свое счастье.

— Твоя репутациябудет уничтожена. Тебя смешают с грязью. Ты не знаешь, каким злым ибезжалостным может быть высший свет. Будут осуждать не только нас с тобой, этотскандал скомпрометирует несчастную, ни в чем не повинную девушку. Она будетопозорена. Мы сможем избежать публичного позора, только если Лэвенхемсогласится расторгнуть помолвку.

— Я не хочу,чтобы ты страдала из-за меня, — сказал Джеймс хриплым, взволнованным голосом ипосмотрел на нее грустными, потухшими глазами. — Жизнь без тебя мне не врадость. Без тебя я уже никогда не смогу быть счастливым.

«И я тоже», —подумала Кэролайн. Без него ее жизнь будет пустой и безрадостной.

Она любит его.

И именно поэтомуона доверится ему и поможет понять, что он правильно поступил, отказавшись отнее.

— Лучше всего,если...

— Нет.

— Да, — сказалаона и, протянув руку, коснулась ветки, на которой он сидел. — Джеймс, я не могуиметь детей. Я бесплодна и поэтому не смогу дать тебе того, о чем ты мечтаешь.Я не смогу родить тебе ребенка.

— Почему ты такдумаешь?

— Трамбалл оченьхотел иметь наследника. Мы с ним прожили несколько лет, но я так и не смоглазабеременеть, — сгорая от стыда, призналась она.

Помолчав сминуту, Джеймс наклонился вперед и, протянув руку, погладил ее пальцы.

— Кэролайн, яхочу быть с тобой, и это желание сильнее, чем желание иметь ребенка. Ты сталачастью меня, — сказал он.