И не просто расцвела. Она блистала, как сияющее ночное небо, и Аден заранее страшился момента, когда она перестанет быть частью его жизни. Она излучала свет и тепло в темные холодные уголки его души, но все это исчезнет, когда ему придется уйти от нее.

А этот день скоро настанет.

– Смотрите, заботьтесь хорошенько о нашей милой девочке, мистер Паркер, – сказала миссис Петтигрю, поправляя плащ у горла Вивьен. – Она, конечно, выглядит куда здоровее, чем раньше, но ночной воздух бывает вероломным.

Аден усмехнулся.

– В этом вы можете быть уверены, мэм. Благополучие жены – главная моя забота.

И с внезапным изумлением понял, что этот заученный ответ является не чем иным, как чистой правдой. Мир без нее стал миром, к которому Аден быстро терял интерес.

Вивьен ласково поцеловала миссис Петтигрю в пухлую щечку.

– Вы все слишком много суетитесь. Только сегодня утром я сказала мистеру Паркеру, что никогда не чувствовала себя лучше.

Миссис Симмонс с умным видом кивнула.

– Я говорила вам, что наш чистый свежий воздух очистит и вашу небольшую проблемку. – Она подвигала бровями. – На самом деле я ничуть не удивлюсь, если в следующие несколько недель мы получим кое-какие очень радостные вести.

Мозг Адена в очередной раз споткнулся. Он определенно терял хватку.

– Что за радостные вести?

Миссис Петтигрю и миссис Симмонс посмотрели на него с укоризной. Вивьен внимательно изучала лепнину на потолке, ясно давая ему понять, что он идиот. А он и есть идиот, во всяком случае, в эти дни рядом с ней.

– Ну вы же знаете, – не выдержала миссис Петтигрю, показывая рукой куда-то в область живота Вивьен. – Трудности с размножением.

Аден почувствовал, что багровеет.

– Ах, это, – произнес он слабым голосом.

– Да, это, – сухо отозвалась Вивьен.

– Почему бы вам не пойти домой и не поговорить об этом хорошенько, – с лукавой улыбочкой предложила миссис Петтигрю. – Я уверена, результаты будут очень плодотворными.

Миссис Симмонс зажала рукой рот, чтобы заглушить хихиканье. Аден торопливо вытолкал Вивьен за дверь. Лучше он безоружным войдет в логово головорезов, чем будет говорить о сексе с двумя престарелыми вдовами. Особенно о сексе с Вивьен.

Которая продолжала хихикать, усаживаясь в ждущую их карету.

– Моя дорогая миссис Паркер, – с ласковой насмешкой начал Аден, – нам необходимо поболтать о ваших новых друзьях. Не думаю, что они проявляют должное уважение к такой благородной даме, как вы. Что бы сказала ваша матушка?

Ее улыбка погасла.

– К сожалению, она бы пришла в ужас, увидев меня в таком обществе. И наверняка обозвала бы их вульгарными грибами.

Аден уже успел понять, что существует единственная вещь, способная по-настоящему расстроить Вивьен, – ее семья, в особенности ее мать. Не требовалось быть гением, чтобы догадаться – леди Блейк долгие годы пренебрегала дочерью, а Вивьен очень не хватало материнской любви.

– Прости, – сказал он. – Я не хотел тебя расстраивать.

Она печально пожала плечами и погрузилась в задумчивое молчание. Элегантные брови сошлись вместе, а пальцы рассеянно играли с кисточками на завязках плаща.

– Что такое? – спросил Аден. – Скажи, и я все исправлю.

Вивьен испустила задушенный смешок, больше похожий на всхлип.

– Ничего. Просто я дурочка.

Сделав жалкую попытку улыбнуться, она стала выглядеть еще более несчастной. Аден приказал себе оставить ее в покое, но ему было очень трудно видеть ее такой печальной. Она обвинила его в том, что он отгораживается от людей, и это правда. Но он с невероятным трудом удерживал ее на расстоянии с самого первого момента, как увидел, и чувствовал, что эту битву проигрывает. И ему хотелось проиграть. Все лучше, чем видеть Вивьен такой потерянной и одинокой.

Он пересел на ее сиденье и обнял за плечи. Вивьен подскочила и с удивлением посмотрела на него, а когда задрожала, он притянул ее ближе.

Приподняв ее подбородок, Аден легко поцеловал Вивьен в лоб.

– Расскажи, что тебя тревожит, милая. Позволь мне помочь.

Ее руки вспорхнули и легли ему на грудь. Изящные пальцы, обтянутые мягкой светлой лайкой, едва заметно дрожали, словно какая-то часть Вивьен боялась к нему прикасаться.

– Я такая дурочка, – прошептала она.

Он наклонил голову, чтобы лучше слышать.

– Почему ты так думаешь?

Вивьен с трудом сглотнула, как ребенок, пытающийся не расплакаться, и Аден вдруг подумал – а когда хоть кто-нибудь по-настоящему слушал ее или ставил ее интересы выше своих?

– Я здесь так счастлива, – призналась она. – То есть я не забыла про князя Ивана и не перестала беспокоиться о семье. Но здесь так спокойно, и все тут такие ужасно добрые и заботливые. – Она жалко улыбнулась. – А слуги сэра Доминика избаловали меня до невозможности. Я стала такой эгоисткой, и признаюсь, что это меня тревожит. Иногда мне хочется остаться тут навсегда.

Она заслуживала, чтобы ее побаловали, и только Вивьен могла беспокоиться, что поддается этому. Это было частью ее обаяния. Несмотря на всю свою красоту и таланты, она по природе своей была скромной и доброй, привлекала к себе людей с веселой легкостью, проникающей за самые жесткие щиты. Даже служащие Доминика – все до единого агенты в отставке, сейчас ведущие этот их безопасный дом, – пали жертвами ее обаяния. Аден каждый день наблюдал, как они из кожи вон лезли, лишь бы ее порадовать.

– Ты заслуживаешь, чтобы тебя немного побаловали, – сказал он. – И не надо из-за этого волноваться.

Она вздрогнула, и Аден это почувствовал.

– Мне будет этого не хватать, когда мы вернемся в Лондон. Жизнь здесь настолько проще!

Она нахмурилась, словно пыталась что-то сообразить. Адену потребовалась вся его сила воли, чтобы не разгладить поцелуями морщинку, прорезавшую ее светлый лоб.

– Люди здесь такие непосредственные… и куда более искренние, чем в Лондоне, – сказала Вивьен. – Я знаю, это несправедливо, и мне повезло, что у меня там есть много дорогих друзей, которые обо мне заботятся. – Она раздраженно выдохнула. – Я понимаю, это все глупо. Люди есть люди, где бы они ни были.

– В этом заключен глубокий смысл. У светского общества есть свои привлекательные стороны, но искренность и непосредственность среди них не числятся. – Он легонько постучал по ее носу. – И ты это тоже знаешь. Просто ты слишком добрая, чтобы это признать.

Она коротко улыбнулась.

– Есть и еще одна причина, по которой мне жаль возвращаться домой.

Он удобнее притянул ее к себе, наслаждаясь ощущением ее гибкого тела в своих объятиях.

– И какая?