Одним из элементов больших праздников в Петербурге была огромная вереница экипажей, наполненных особами высшего и среднего класса общества, которая, огибая площадь с балаганами, кукольными театрами, торговлей, плясками и состязаниями, медленно двигалась вдоль всей массы веселящегося народа. Мужчины, в том числе и военные, дамы, девицы с безопасного расстояния рассматривали картину всеобщего веселья без риска быть помятым в толпе или сделаться жертвой воров-карманников. Офицер Л.-гв. Егерского полка П.А. Степанов вспоминал, что когда ему пришлось пешком продираться сквозь толпу, у него успели сорвать с груди все ордена. Не имея второго комплекта, он оказался в затруднительном положении. Н.А. Некрасов в 1841 году, упоминая пасхальное гулянье, писал: «На третий день Пасхи на Исаакиевской площади около балаганов толпилось множество гуляющих. Чернь, полупьяная, донельзя довольная, качалась на качелях, пела песни и была совершенно счастлива. Привлеченные заманчивыми вывесками, многие, с величайшими пожертвованиями боков и локтей, старались пробраться в балаганы, у дверей которых, по сему случаю, была давка неимоверная. Вдали тянулась длинная цепь экипажей, пестревших мужскими головами и дамскими головками, военными мундирами и разнообразными нарядами мирных жительниц Петербурга».[179]

Горы на Царицыном лугу. Литография К.П. Беггрова по рис. К.Ф. Сабата и С. Шифляра. 1820-е гг.

Офицеры гвардейских полков в Петербурге и пригородах имели гораздо больше возможностей для самообразования, чем их армейские собратья в провинции. Уже упомянутый армейский офицер Торнау, которые был в своем 33-м егерском полку редким исключением по части образованности и знаний, писал: «Наши армейские офицеры того времени не блистали ни тонким образованием, ни глубокою ученостью, зато были фронтовые служаки и по большей части добрые ребята…

Из этого не надо заключать, что в наших войсках не имелось тогда достаточного числа многосторонне образованных офицеров; они, к несчастию, водились только в гвардии, в штабах и частию в кавалерийских полках; для армейской пехоты оставалось их очень немного».[180]

Для гвардейских офицеров книги из полковых библиотек, из собраний своих родственников и знакомых, выходившие в Петербурге новые издания, газеты, журналы и альманахи, общение с известными писателями, поэтами, художниками и просто неглупыми образованными жителями столицы на совместных вечерах дополняли знания, полученные от домашних учителей и в военноучебных заведениях, нередко побуждали к творчеству, рождали своих полковых стихотворцев, рисовальщиков, военных писателей или, по крайней мере, вырабатывали привычку к чтению. Посещение театров, концертных вечеров, художественных выставок развивали вкус и чувство прекрасного. Воспоминания офицеров николаевского времени отражают немалый литературный талант, хорошее владение словом.

Адмиралтейская площадь во время Масленицы. Литография Ж. Жакотте и Обрэна. 1850-е гг.

Самые образованные из гвардейцев изучали военные науки и военную историю, старались поделиться своими знаниями с однополчанами, делали доклады. Например, в приказе по Л.-гв. Московском полку в марте 1845 года было объявлено о двух лекциях на тему: «Изменения и улучшения, произведенные Фридрихом Великим в образе действий каждого рода войск, и общее употребление их в сражениях».[181]

Полковая библиотека составляла предмет гордости и постоянной заботы офицеров. Например, в Л.-гв. Финляндском полку первая библиотека появилась в 1820-х годах, но была утрачена во время Турецкого и Польского походов. С наступлением мирного периода офицеры захотели ее воссоздать. К тому же скромное жалование не позволяло им покупать свежие газеты и журналы, следить за бурной политической жизнью Европы. В 1830-х годах за умеренную плату они договаривались с кондитерскими Васильевского острова, ближайшими к казармам, о доставке вчерашних и позавчерашних газет. Постепенно офицеры-финляндцы склонились к тому, чтобы выписывать периодические издания для полка и быть в курсе всех свежих новостей, и начать закупать книги для самообразования и развития своих военных и общих познаний. Для дежурной комнаты, где разместилась библиотека, основанная в 1841 году, было отведено в казармах новое просторное помещение с мебелью. Заведующим выбран один из самых начитанных и увлеченных науками офицеров полка, поручик Николай Степанович Ганецкий, а подбором изданий руководил выбранный комитет, по одному офицеру от каждого чина. Закупка книг и выписывание периодических изданий осуществлялись на взносы. Кроме того, принимались пожертвования — и деньгами, и книгами. Количество томов, которое при основании библиотеки насчитывало 143, через 65 лет достигло 7150.

Николаевское царствование стало временем интереса к героическому прошлому, зарождения и развития военно-исторической науки в России, а также литературы, живописи и скульптуры на тему воинской славы России. Это были войны как прошлых веков, так и сравнительно недавние, и, прежде всего, война 1812 года, о которой покойный Александр I не любил вспоминать, а Николай I не жалел сил и средств, чтобы увековечить подвиг русского народа, отстоявшего страну от наполеоновского нашествия.

А.И. Михайловский-Данилевский. Неизв. худ. 1840 г.

В это время в Петербурге появились и первые истории полков. Чаще всего их авторами становились полковые офицеры, но были и исключения. Например, в 1832 году Александром Васильевичем Висковатовым написаны «Краткая история Кавалергардского полка» и «Краткая история 1-го Кадетского корпуса», офицером которого и был в то время Висковатов. В 1846 году увидела свет история Л.-гв. Финляндского полка. Ее автором был старый финляндец, отставной генерал-лейтенант Аполлон Никифорович Марин, который в молодости, в эпоху наполеоновский войн, прошел с полком почти все сражения. В 1849 году — «История Л.-гв. Конного полка» ротмистра Ивана Васильевича Анненкова, к которой прилагался альбом рисунков формы одежды полка из 25 листов.

В 1851 году была издана «Юбилейная история Л.-гв. Измайловского полка», которую написал Висковатов, к тому времени уже известный военный историк.

В добавление к книге вышел альбом рисунков обмундирования, состоявший всего из трех больших литографий. На первом листе были изображены чины полка во всех формах одежды 1800 года — на момент назначения Николая Павловича шефом полка, на втором — измайловцы в разных формах 1818 года стоят на фоне Аничкова дворца — резиденции великого князя, который в этом году был назначен командиром бригады, на третьем — современные измайловцы 1850 года, конкретные лица с портретным сходством на фоне Измайловского собора.