– А с ней что стало?

– Камчак отдал её одному воину.

– Понятно. – Эта новость меня не обрадовала. – А почему ты сразу не сообщил мне о фургоне?

– Это не показалось мне таким важным, – сказал Гарольд. – Но коробанцы, наверное, иначе относятся к подобным вещам – фургонам и прочим мелочам.

Я не мог не рассмеяться.

– Гарольд, я устал. Дай мне отдохнуть!

– Ты не собираешься провести эту ночь в своем фургоне?

– Пожалуй, нет.

– Как пожелаешь. А я постарался, чтобы он не пустовал без паги и вина ка-ла-на из Ара…

В Тарии, хотя в нашем распоряжении и оказались значительные богатства, большими запасами паги или ка-ла-на мы не располагали. Как я уже упоминал, тариане в основном предпочитали крепкие сладкие вина. В качестве трофея я взял себе во дворце сто десять кувшинов паги и сорок бутылок ка-ла-на с Тироса, Коса и Ара, но отдал их своим арбалетчикам, за исключением одной бутылки паги, которую мы с Гарольдом осушили ещё пару ночей назад. Я решил, что неплохо, пожалуй, было бы провести эту ночь в собственном фургоне. Две ночи назад мы с Гарольдом отведали паги, почему бы не подарить эту ночь бутылке ка-ла-на?

Я посмотрел на Гарольда и улыбнулся.

– Я тебе благодарен.

– И есть за что, – сказал Гарольд, спутывая ноги своей каийле и запрыгивая в седло. – Без меня ты никогда бы не нашел своего фургона, а я бы ни за что больше не стал тратить время на пустую болтовню!

– Подожди! – крикнул я ему вслед.

В несколько прыжков его каийла выскочила из зала, пролетела следующий, вихрем промчалась по коридору и через секунду исчезла в проеме главного выхода из дворца.

Бормоча проклятия, я рывком развязал поводья своего скакуна, затянутые вокруг колонны, и, на ходу запрыгнув в седло, помчался вслед за Гарольдом, не желая затеряться на улицах Тарии или среди тачакских повозок, заглядывая в каждый фургон и спрашивая, не мой ли это? Я словно на крыльях пролетел через ступени входной лестницы дворца Фаниуса Турмуса и так же быстро оставил за спиной внутренний и внешний дворы, провожаемый изумленными взглядами воинов, едва успевающих отдавать мне полагающиеся командиру приветствия.

Едва выскочив на улицу, я резко осадил вставшую на дыбы каийлу: Гарольд спокойно восседал в седле, с укоризной глядя на меня.

– Такая поспешность, – заметил он, – не подобает командиру тачакской тысячи.

– Пожалуй, – согласился я, переводя каийлу на шаг и приноравливаясь к шагу каийлы моего эксцентричного товарища.

– Я боялся, что не найду без тебя свой фургон, – признался я.

– Но ведь это фургон командира, – сказал Гарольд. – Тебе показал бы его любой воин.

– Об этом я не подумал.

– Ничего удивительного, – утешил меня Гарольд. – Ты ведь всего лишь коробанец.

– Но когда-то давно мы все же повернули вас вспять, – возразил я.

– Меня там тогда не было, – заметил Гарольд.

– Это верно, – согласился я.

Некоторое время мы ехали молча.

– Если бы это не задело чувства твоего достоинства, командир, – сказал я, – я бы предложил наперегонки на каийлах.

– Вон, смотри! – немедленно воскликнул Гарольд. – Там, сзади!

Я мгновенно остановил каийлу и, выхватив меч, окинул пристальным взглядом пустынные улицы города и глазницы окон.

– Что там? – воскликнул я.

– Вон там, справа! – крикнул Гарольд.

– Да что там такое?

– Пролом в стене, видишь? – решительно кивнул головой Гарольд. – Кто быстрее?

Я обернулся и посмотрел на него.

– Я принимаю твое пари! – крикнул он, пришпоривая своего скакуна и рывком посылая его вперед.

Пока я развернул свою каийлу, он преодолел уже почти треть расстояния. Не могу передать, как меня это задело. Несчастное мое животное чуть не взлетело, так вонзились мои пятки ему под ребра. Пролом мы с Гарольдом проскочили одновременно, благо ширина его позволила нашим животным не столкнуться друг с другом. Тут же пустили своих каийл обратно и перевели на шаг, дабы выехать через главные ворота – уже под изумленные взгляды стражников – не торопясь, как подобает людям нашего ранга.

Мы безмолвно подъехали к фургонам, и тут Гарольд указал на один из них.

– Это твой, – сказал он. – Мой рядом.

Фургон оказался большим, запряженным восемью черно-бурыми босками. У входа стояли два охранника, а рядом на врытом в землю шесте возвышался штандарт с изображением четырехрогого боска. Шест был выкрашен красной краской – цветом, соответствующим командирскому рангу. В щели под дверью я заметил свет внутри фургона.

– Желаю тебе всего хорошего, – сказал Гарольд.

– И тебе всего хорошего, – ответил я.

Тачакские охранники приветствовали нас тремя ударами копья о щит. Мы ответили поднятием правой руки, ладонью наружу.

– У тебя действительно быстрая каийла, – сказал Гарольд.

– Скорость для наездника – это все, – пожал я плечами.

– Да, если бы это было не так, я бы у тебя вряд ли выиграл, – согласился Гарольд.

– Странно, а я считал, что победил я.

– Вот как?

– Конечно. Откуда ты знаешь, что победа не за мной?

– Ну… я этого не знаю… некоторая доля вероятности действительно есть… – замялся Гарольд.

– Большая, большая доля вероятности, – заверил его я.

– На самом деле, – признался он, – я затрудняюсь сказать, кто победил.

– Я тоже, – согласился я и предложил: – Давай считать это ничьей.

– Пожалуй, хотя все это кажется просто невероятным. – Он помолчал и добавил: – Может, решим это монетой? Подбросим? Орел или решка?

– Нет, – отказался я. – Пусть останется ничьей.

– Ладно, идет, – согласился Гарольд и, усмехнувшись, поднял руку в горианском приветствии: – До утра!

– До утра! – поднял руку я в ответ.

Я смотрел, как он идет между фургонов, насвистывая какую-то тачакскую мелодию. Наверное, маленькая Херена ждет его в ошейнике и закованная в цепи.

Назавтра, я знал, назначен штурм последних убежищ Сафрара и башни, которую обороняют наемники Ха-Кила. Вполне возможно, завтра один из нас или мы оба погибнем.

Я обратил внимание, что боски, впряженные в мой фургон, выглядят накормленными и ухоженными, гривы их расчесаны, а рога и копыта тщательно отполированы.

Я передал поводья каийлы одному из охранников и устало поднялся по ступенькам фургона.