понимаешь, Рэйчел. Даже моë волнение сейчас…”

Блондинка будто специально села между Агатой и Нобусадой.

Агата прошептала ей:

— Рэйч, я тебя обожаю.

— И я тебя, трусливица.

Нобусада вытер руки предложенным полотенцем и, спокойно бросив его на пол, важно возвестил:

— Итадакимас.

Приподняв брови, Агата наблюдала за тем, как сестра Сэма послушно подбирает кинутое полотенце.

“Здесь, возможно, так…принято? — Агата опустила глаза на стол, оценив разложенные блюда. — Воу. Палочки. Я знала, что это станет проблемой…”

Агата понаблюдала за тем, как все вокруг более-менее ловко берутся за палочки, и вздохнула. Она решительно взялась за палочки, перехватив их на середине. Затем подвигала в разные стороны. После покосилась на блондинку. Она попыталась сымитировать постановку пальцев подруги, но потерпела сокрушительную неудачу.

— Харрис-сан, может, вы хотите воспользоваться вилкой? — предложила Фуджико.

— Что вы, Фуджико, я непременно справлюсь с палочками.

Понимающе улыбаясь, пожилая дама посеменила из помещения. Спустя минуту Агате подали вилку.

Фуджико прошептала ей:

— Не переживайте, многие иностранцы не умеют пользоваться палочками. Однако нам до бесконечности приятно, что вы пытаетесь.

“Эм, по крайней мере, я доставила им удовольствие…”

Кушать все стали молча. Фуджико с Айко не садились, а обходили всех. Сначала они налили напитки мужикам, затем — Агате и Рэйчел.

Супруг Фуджико, не обращая на них внимания, поднял свой стакан:

— Я бы хотел выпить за своего блудного сына и поблагодарить бога за то, что он вернулся.

“Подобным тоном лишь преступников отчитывать. Если не прислушиваться к словам, это приветствие можно запросто перепутать со смертным приговором”. — Неловко подняв свой стакан, Агата смущённо покосилась на Сэма.

Тот со спокойной враждебностью глядел папе прямо в глаза:

— Кампай.

Его мать и сестра встали поближе к стене и наблюдали за тем, как ребята пьют.

“А что они не пьют с нами? Что за глупость?”

Когда стаканы опустели, отец Сэма с насмешкой поинтересовался:

— Что ты можешь рассказать нам о своей жизни, младший сын? Сколько тачек ты разбил? Сколько… женщин сменил?

— Дорогой! — Голос Фуджико был еле слышен.

Нобусада даже головы не повернул к жене.

— Столько, сколько ты бы не смог за три жизни, папа.

Опасно прищурив глаза, отец парня приподнял подбородок повыше. Мать и сестра Сэма опять замельтишили вокруг стола, подкладывая риса и подливая напитки.

“Они и кусочка не скушали с той минуты, как мы сели… Это что за дискриминация по половому признаку?! Я понимаю, что с собственным уставом в чужой монастырь не ходят, но всë-таки… До чего же меня это бесит!” — Фуджико… могу я вам помочь?

Замерев, та почему-то в испуге метнула взор на супруга:

— Что вы, Харрис-сан, я справляюсь с собственными обязанностями.

— Вы хорошо справляетесь, Фуджико, но вам, наверное, тоже хочется присесть.

— Я не могу присесть, пока мои дорогие гости нуждаются в чëм-либо.

— Мы сами можем превосходно себя обслужить. Вы же так хорошо всë устроили.

Александр шепнул Агате:

— Остынь.

Однако ту уже несло, и остановить девушку было уже невозможно:

— Фуджико, Айко, вам стоит присесть и покушать вместе с нами.

Неожиданно прокашлявшись, Нобусада привлёк к себе внимание:

— Харрис-сан, вы сейчас заявили, что моя дама плохо вас обслуживает?

Рэйчел в испуге ухватила Агату за край штанины.

— Нет, конечно! — Агату захлестнуло злое отчаяние. — Но они ведь не прислуга! Они устали и хотят есть!

— Вы не знаете наших традиций, Харрис-сан, это очевидно. — Произнёс хозяин дома. — И ваше возмущение… как минимум показывает вашу невоспитанность.

— Вы не можете оправдывать своё варварство какими-то традициями! — Отчеканила Агата.

Нобусада вдруг неторопливо поднялся.

Костяшки его пальцев стали белыми.

— Я не позволю… — начал он.

В слудующий миг Сэм оказался между Агатой и отцом:

— Только попробуй что-либо ей сказать.

Пару мгновений отец и сын глядели друг на друга как оскалившиеся собаки.

Затем хозяин дома прорычал:

— Ты ни капельки не изменился. По-прежнему такой же безответственный и глупый. Не умеешь себя вести и ставить себя перед девушкой. Я понятия не имею, зачем моя жена привела тебя назад домой. Ты просто бесполезный генетический материал.

Мать Сэма прижала ладошки ко рту. Из уголков глаз женщины потекли слëзы.

Сестра Сэма нервозно стиснула кулаки возле груди. Даже Александр и Рэйчел нехорошо напряглись.

Один лишь Сэм оставался непроницаемо спокойным:

— Я и сам понятия не имею, зачем согласился на предложение матери приехать сюда. Возможно, чтобы поглядеть на тебя снова… и удостовериться, что я на тебя ни капли не похож. Благодарю за гостеприимство. Простите, что ухожу от вас так рано. — Повернувшись к Агате, Сэм галантно протянул руку, приглашая еë к выходу.

Ни на кого не пялясь, та ушла с поля битвы с гадким ощущением поражения.

Японец шагал впереди всех и задумчиво выдыхал в небо клубы пара.

Остановив Агату, Александр развернул еë к себе лицом:

— Испугалась?

— Нет… просто… Мой поступок ужасен. В меня словно вселилось что-то… Мне надо… извиниться перед ним… — Агата оторвалась от Александра и Рэйчел, быстро догнав Сэма. — Сэм, я… я просто…

— Не нужно извиняться. — Мгновение японец любовался растерянным лицом девушки, а затем засмеялся: — На твоём лице так и написано “Моя вина, мой поступок ужасен!”

— На мой взгляд, это так и есть.

— В действительности я с первого мгновения ждал, когда же твоë ощущение справедливости загорится.

— Эй! В смысле?

— Агата Харрис, великий борец за справедливость с равноправием. Помалкивать вовсе не в твоём духе.

Агата помедлила, прикидывая, принять ей это как комплимент либо как оскорбление.

Затем махнула рукой.

— Сэм, я… действительно сочувствую тебе.

Японец опять посмотрел на низкое и хмурое небо:

— Я удрал из этого дома не в 18, а где-то… в 12 лет. Стал большую часть времени бродить по улицам. Японские дети очень много времени проводят в школе, поэтому никто не замечал моих загулов. Пока в первый раз меня не приволок домой коп. Я угнал и разбил тачку одного стритрейсера. Мне было 14. Был скандал… не передать словами. Но в общем-то то у папы куча денег. Он владеет сетью отелей, ими теперь занимается мой старший брат. В общем, историю замяли. А мне закрутили гайки посильнее. Отец хотел придушить меня… Но я вырвался и удрал. Сменил имя и образ мышления. Сделал много ошибок. Попытался исправить их… уехал в Англию и попал к Гудману. Он научил меня быть мужиком, джентельменом, открывать двери женщинам и всегда отдавать долги.

— Это… так похоже на него. Так и представляю себе, как Гудман неодобрительно шевелит на тебя усами.

Японец захохотал, возможно, тоже вообразив эту картину:

— Я глядел на Гудмана, думая: