— Создание, прекрасное и невинное, как ангелнебесный, — с жаром продолжал молодой человек, — находилось междужизнью и смертью. О, кто мог надеяться — когда перед глазами ее приоткрылся тотдалекий мир, который был родным для нее, — что она вернется к печалям иневзгодам этого мира! Роз, Роз, видеть, как вы ускользаете, подобно нежнойтени, отброшенной на землю лугом с небес, отказаться от надежды, что вы будетесохранены для тех, кто прозябает здесь, — да и вряд ли знать, зачем должнывы быть сохранены для них, — чувствовать, что вы принадлежите томулучезарному миру, куда так рано унеслись на крыльях столь многие, самыепрекрасные и добрые, и, однако, вопреки этим утешительным мыслям, молиться отом, чтобы вы были возвращены тем, кто вас любит, — такое мучение вряд лиможно вынести! Я испытывал его днем и ночью. Вместе с ним на меня нахлынулпоток страхов, опасений и себялюбивых сожалений, что вы можете умереть, неузнав, как беззаветно я любил вас, — этот поток мог унести с собой исознание и мой разум!.. Вы выздоровели. День за днем и чуть ли не час за часомздоровье по капле возвращалось к вам и, вливаясь в истощенный, слабый ручеекжизни, медлительно в вас текущий, вновь подарило ему стремительность и силу.Глазами, ослепленными страстной и глубокой любовью, я следил за тем, как спорога смерти вы возвращались к жизни. Не говорите же мне, что вы хотите лишитьменя этого! Ибо теперь, когда я люблю, люди стали мне ближе.

— Я не это хотела сказать, — со слезами ответилаРоз. — Я хочу только, чтобы вы уехали отсюда и снова устремились к высокими благородным целям — целям, вполне достойным вас.

— Нет цели, более достойной меня, более достойнойсамого благородного человека, чем старания завоевать такое сердце, какваше! — сказал молодой человек, беря ее руку. — Роз, милая моя,дорогая Роз! Много лет, много лет я любил вас, надеясь завоевать пути к славе,а потом гордо вернуться домой, чтобы разделить ее с вами… Я грезил наяву о том,как в эту счастливую минуту напомню вам о многих безмолвных доказательствахюношеской любви и попрошу вашей руки во исполнение старого безмолвногосоглашения, заключенного между нами! Это не случилось. Но теперь, не завоевавникакой славы и не осуществив ни одной юношеской мечты, я предлагаю вам своесердце, давно отданное вам, и вся моя судьба зависит от тех слов, какими вывстретите это предложение.

— Вы всегда были добры и благородны, — сказалаРоз, подавляя охватившее ее волнение. — Вы не считаете меня бесчувственнойили неблагодарной, так выслушайте же мой ответ.

— Вы ответите, что я могу заслужить вас, не правда ли,дорогая Роз?

— Я отвечу, — сказала Роз, — что вы должныпостараться забыть меня: нет, не старого и преданного вам друга — это ранило быменя глубоко, — а ту, кого вы любите. Посмотрите вокруг! Подумайте,сколько на свете сердец, покорить которые вам было бы лестно. Если хотите,сделайте меня поверенной вашей новой любви… Я буду самым верным, любящим ипреданным вашим другом.

Последовало молчание, в течение которого Роз, закрыв лицорукой, дала волю слезам. Гарри не выпускал другой ее руки.

— Какие у вас причины. Роз, — тихо спросил он,наконец, — какие у вас причины для такого решения?

— Вы имеете право их знать, — ответила Роз. —И все ваши слова бессильны их изменить. Это — долг, который я должна исполнить.Я обязана это сделать ради других и ради самой себя.

— Ради самой себя?

— Да, Гарри. Ради себя самой; лишенная друзей исостояния, с запятнанным именем, я не должна давать вашим друзьям поводзаподозрить меня в том, будто я из корысти уступила вашей первой любви ипослужила помехой для всех ваших надежд и планов. Я обязана, ради вас и вашихродных, помешать тому, чтобы вы в пылу свойственного вам великодушия воздвиглитакую преграду на пути к жизненным успехам…

— Если ваши чувства совпадают с сознанием долга… —начал Гарри.

— Нет, не совпадают… — сильно покраснев, ответилаРоз.

— Значит, вы отвечаете на мою любовь? — спросилГарри. — Только это одно скажите, дорогая Роз, только это! И смягчитегоречь столь тяжкого разочарования!

— Если бы я могла отвечать на нее, не принося жестокогозла тому, кого люблю, — сказала Роз, — я бы…

— Вы приняли бы это признание совсем иначе? —спросил Гарри. — Хоть этого не скрывайте от меня. Роз!

— Да! — сказала Роз. — Довольно! —прибавила она, освобождая руку. — Зачем нам продолжать этот мучительныйразговор? Очень мучительный для меня, и тем не менее он сулит мне счастье надолгие времена, потому что счастьем будет сознавать, что своей любовью вывознесли меня так высоко и каждый ваш успех на жизненном поприще будетпридавать мне сил и твердости. Прощайте, Гарри! Так, как встретились мысегодня, мы больше никогда не встретимся, но хотя наши отношения не будутпоходить на те, какие могла повлечь за собой Эта беседа, — мы можем бытьсвязаны друг с другом прочно и надолго. И пусть благословения, исторгнутыемолитвами верного и пылкого сердца из источника правды, пусть они принесут вамрадость и благоденствие!

— Еще одно слово, Роз! — сказал Гарри. —Скажите, какие у вас основания? Дайте мне услышать их из ваших уст!

— Перед вами блестящее будущее, — твердо ответилаРоз. — Вас ждут все почести, которых большие способности и влиятельныеродственники помогают достигнуть в общественной жизни. Но эти родственники горды,а я не хочу встречаться с теми, кто может отнестись с презрением к матери,давшей мне жизнь, и не хочу принести позор сыну той, которая с такой добротойзаступила место моей матери. Одним словом, — продолжала молодая девушка,отворачиваясь, так как стойкость покинула ее, — мое имя запятнано, и людиперенесут мой позор на невиновного! Пусть попрекают лишь меня и я одна будустрадать.

— Еще одно слово, Роз, дорогая Роз, только одно! —воскликнул Гарри, бросаясь перед ней на колени. — Если бы я не был таким…таким счастливцем, как сказали бы в свете… если бы мне суждено было тихо инезаметно прожить свою жизнь, если бы я был беден, болен, беспомощен, вы итогда отвернулись бы от меня? Или же эти сомнения рождены тем, что я, бытьможет, завоюю богатство и почести?

— Не настаивайте на ответе, — сказала Роз. —Этот вопрос не возникал и никогда не возникнет. Нехорошо, почти жестокодобиваться ответа!

— Если ответ ваш будет такой, на какой я почти смеюнадеяться, — возразил Гарри, — он прольет луч счастья на одинокий мойпуть и осветит лежащую передо мной тропу. Произнести несколько коротких слов,дать так много тому, кто любит вас больше всех в мире, — не пустое дело! ОРоз, во имя моей пламенной и крепкой любви, во имя того, что я выстрадал радивас, и того, на что вы меня обрекаете, ответьте мне на один только этот вопрос!