её душа рвалась ко мне несмотря ни на что. Она права, мы со старым не разобрались, не смирились. А тут эта Лилька новых проблем сверху добавила…. Я ведь специально познакомил эту соплячку с Серёгой. Хороший парень, работящий, не страшный на морду. И Лилька ему понравилась очень. Он едва слюни по ней не пускал. Так нет же, глупой малявке меня подавай. И плевать ей, что мы с Жанной любим друг друга. На всё ей плевать, кроме собственных хотелок. Дрянь эгоистичная…. Но ругай — не ругай сейчас Лильку, а я виноват не меньше. Вышел уже из пацанского возраста, чтоб девчонками прикрываться.

«Хватит сопливые пузыри пускать, — сам себе отвесил пинка, — мужик ты или тряпка, в конце концов? Наворотил дел, так будь мужиком — сам разгребай. Не бабе же за тобой подтирать. Бесхребетник». Мысленные пинки хоть и отвлекли меня от самобичевания, но к разрешению проблем с Жанной я не придвинулся даже на миллиметр. Ладно, по ходу дела разберусь. Сначала работа, потом дела сердечные. Глядишь, со временем решение само найдётся. А может, буду действовать по старинке, сначала дам пигалице временную передышку пусть успокоится маленько, а затем возьму любимую крепость измором. Простила один раз, значит простит и второй. Я на всё пойду ради этого.

Глава 18. Жанна

Моя жизнь вновь обросла рутиной. Я погрузилась с головой в некогда любимую работу. Но вот незадача, в этот раз желанного удовлетворения от занятий любимым дизайном я не получила. Тоска никак не хотела отпускать. Раз за разом я возвращалась в воспоминаниях в день, когда заставила Игоря с вещами покинуть нашу квартиру. Правильно ли я поступила, может погорячилась рубить с плеча? Но внутренний голос услужливо подбрасывал картинку, как Лилька виснет у Игоря на руке и целует его жадно, взасос. Фи-и, сомнения в правильности решения испаряются как пар над остывшим чаем — будто и не было никогда. Остаётся лишь сожаление, когда против собственной воли вынужден отказываться от самого желанного в своей жизни. Но тут же в борьбу вступает брезгливость, недоверие и злость. Если Игорь смог изменить мне с Лилькой — значит, изменит ещё раз, затем ещё, а потом это выльется в рутинную обыденность. Такая жизнь точно не для меня. Я много могу простить, но позволить мужчине вытирать о себя ноги — не про меня. Лучше уж гордой одиночкой остаться, чем подбирать жалкие крохи после чужих женщин. Да к тому же, какой мужчина будет уважать женщину, позволяющую ему изменять и прощающую все грехи, и промахи. Может такие знания с возрастом приходят, и я элементарно не доросла до них? Но пока нет, не готова я мириться с таким положением дел. Хочет он гулять — на здоровье, скатертью дорожка. А я лучше отдам всю нерастраченную страсть работе. У довольного шефа, сотрудники обласканы премиями. А как известно премия — это внеплановый шопинг. А любой шопинг — лучшее лекарство от женской хандры.

Но в конце февраля мама огорошила мне очередными судьбоносными новостями.

После маминого звонка с просьбой приехать, я в раннее воскресное утро входила в некогда родную квартиру с опаской. Дверь для меня предусмотрительно оставили незапертой. Что-то все эти неожиданности и сюрпризы порядком поднадоели, бурчу про себя. «Это жизнь, детка», — снисходительный внутренний голос как всегда прав. Наскоро разувшись и небрежно скинув куртку с сумкой в прихожей, поспешила на кухню. Мама с Лилей завтракала. Точнее мама завтракала, а Лиля почему-то была излишне бледной и пила пустой чай.

— Ну, что случилось на этот раз? — не здороваюсь с обеими (может и по-детски, но надоело быть вежливой). Отворачиваюсь спиной и наливаю себе горячий чёрный чай в большую кружку. Женщины молчали, поэтому мне пришлось развернуться и сесть вместе с ними за обеденный стол. Внутренности отчего-то дрожали, сигнализируя, что услышанное мне не понравится.

— Тут такое дело Жанна, — мама решила по старшинству взять голос, но странно отводила глаза, как провинившаяся школьница ей-богу, — ты только не принимай близко к сердцу дочка….

— Мама, — резко перебиваю, — ты ничего толком не говоришь. Что я могу принять к сердцу или не к сердцу? Сначала объясните, что произошло. — Я замолчала и окинула обеих внимательным взглядом, но ничего необычного в их облике не заметила. «Наберись терпения», — пожелала сама себе.

— Я беременна, — Лилька не выдержала и разорвала давящую тишину.

…

Сказать, что я в шоке, ничего не сказать. У нас это семейное что ли? Карма такая или что? Я уткнулась в кружку с чаем и пыталась упорядочить взбесившиеся мысли и чувства. Удавалось плохо.

— А от меня что требуется? — смотрю вопросительно на мать. Так как, во-первых, абсолютно не понимаю для чего моё присутствие на этом несемейном (лично для меня) совете. Во-вторых, ну беременна сестрица и что? Я не отец ребёнка, чтобы меня официально и торжественно извещать о таком. Всего-навсего лишь возможная тётя. Но после Лилькиной выходки, я не собираюсь поддерживать даже видимость родственных отношений. Она мне никто, да и я для неё — никто, раз она рискнула соблазнить жениха родной сестры.

— Мам? — не получив ответа решила ускорить события. Находиться в этой квартире, не получив ножа в спину, стало чем-то из области фантастики.

— Лиля хочет рожать этого ребёнка, но отец неизвестен.

Я некрасиво поперхнулась чаем.

— Как неизвестен? Разве так бывает? — удивляюсь. Но задумавшись на пару секунд понимаю, что сглупила. Конечно, бывает. Лиля встречалась с Сергеем, соблазнила Игоря, где гарантия, что она не соблазнила кого-то третьего.

— Да, сестрица, их так много что ты даже затрудняешься с выбором кандидата в отцы, — знаю, что это жестоко с моей стороны. Но разве я не в своём праве?

— Жанна, — мама вскрикивает возмущённо. А Лилька заливается краской. Но меня не трогают ни вопли одной, ни стыд другой. Мне плевать. Это подобие семьи давно стало чужим для меня. Я переболела всеми этим родственными связями и предательством от них. Хватит. Я просто стараюсь поддерживать видимость для окружающих, так как просто-напросто жалею мать. Она как могла, растила нас с Лилькой одна, без мужика. Вкалывала как проклятая, лишь бы её дочурки ни в чём не нуждались. Возложила на жертвенный алтарь свою личную жизнь. Так что хоть я и не простила её, но продолжаю прикидываться примерной дочерью. Доверия между нами нет и не будет, но это не помешает мне отдать ей свой дочерний долг.

— Мам, — примирительно выключаю ехидность из голоса, — поверь, я знаю, о чём говорю, и Лиля знает. —