Блицпланом был предусмотрен сокрушительный атомный удар по коммуникациям противника. Опыт прошлого как бы убеждает нас в первоочередной необходимости этого. Когда Гитлер вторгся в Польшу и начались военные действия, поляки понесли не очень ощутимые потери в живой силе, но они не смогли эффективно защищать свою страну не только потому, что Рыдз-Смиглы и Бек трусливо бежали, но и потому, что их железнодорожный транспорт, узловые железнодорожные станции были разрушены. Примерно такое же положение создалось и во время нападения немцев на Францию.

Изучая опыт прошлого, наши военные специалисты пришли к выводу, что атомная бомба будет весьма эффективна при нападении на транспорт. Но каждому здравомыслящему человеку ясно, что бомбить станции и порты атомными бомбами – такое расточительство, такая роскошь, которую мы вряд ли можем себе позволить. Тем более, что в наше время большое значение приобрели такие средства связи, как автомобильный и воздушный транспорт. Рассчитывать же на то, что нам удастся разбомбить все советские аэродромы и бензозаправочные колонки, было бы просто глупостью. И, наконец, имеются еще два обстоятельства, которые никак не способствуют нашей молниеносной атомной войне. Первое – атомное нападение на Советы вызовет, несомненно, ответные действия не только со стороны России, но и со стороны ряда государств Европы и Азии, дружественных или даже союзных России, которые понимают, что наша атомная война против Советов направлена в равной степени и против них. Второе обстоятельство – весьма трудно заранее определить политическое влияние такого рода войны на третьи страны.

И вот к тому времени, когда Чан Кай-ши бежал на Формозу, а в Пекине коммунисты провозгласили Китайскую Народную Республику, нашим стратегам пришлось окончательно признать невозможность проведения молниеносной атомной войны против Советов и садиться за составление другого оперативного плана, рассчитанного на то, что война будет затяжной и продлится по крайней мере два-три года.

Вот он лежит перед нами этот нынешний план разгрома Советского Союза, который считают непревзойденным шедевром нашего военного гения. Признайтесь, профессор Хиггинс, вы тоже высокого мнения об этом проекте!

– Я незнаком с ним в деталях, – ответил профессор.

– Не скромничайте, Хиггинс, с этим планом нашего генштаба хорошо знаком весь мир, – ведь о нем кричали генералы Омар Брэдли и Хойт Ванденберг, бывший министр авиации Стюарт Саймингтон, министр национальной обороны Луис Джонсон, командующие войсками Атлантического союза генералы Грюнтер, Норстэд. Наша новая стратегия была раскрыта в публичных заявлениях и на заседаниях различных комиссий конгресса, в печати. Правда, каждый раз речь шла о каких-то частностях, но объединить все эти сведения в единое целое для того, чтобы получить четкое представление о новом плане в целом, не представляет особого труда. Да мы и не хотели скрывать наличия у нас такого плана по той же самой причине, по которой мы подняли такой шум, что в большом количестве производим атомные бомбы В тайне хранятся лишь подробности: численность войск, типы оружия, тактика. Между нами говоря, Хиггинс, я не думаю, чтобы и это представляло такую уж большую тайну для русских… Но нас с вами сейчас интересует новый план разгрома России, разработанный стратегами из Вашингтона, наш, так сказать, «план Барбаросса».

Прайс принялся ходить по кабинету. Хиггинс настороженно следил за ним глазами. Гейм и Финчли слушали затаив дыхание.

– Итак, разберемся в этом новом плане наших горе-стратегов, – заговорил Прайс. – Теперь ведение войны разбито на три этапа. Первый – внезапная бомбардировка России атомными и водородными бомбами. Другими словами, то, что прежде мыслилось как самостоятельная блицвойна, теперь является лишь первым этапом военных действий с нашей стороны. Второй этап – сковывающие операции с использованием войск наших союзников в Европе. Третий – комбинированное наступление через Европу на Восток и вторжение на территорию Советского Союза.

– Великолепно! – не удержался Хиггинс. Прайс бросил на него презрительный взгляд.

– Совсем наоборот, – отрезал он. – Но не будем отвлекаться… Итак, на первом этапе войны Соединенные Штаты должны бросить всю свою стратегическую авиацию на Советский Союз для нанесения ему сокрушительного удара. Решающее значение имеет, конечно, выбор объектов, техника и тактика. И тут повторяется старая история – наша разведка оказалась не в состоянии дать объединенной группе начальников штабов ту ценную информацию, которая позволила бы нам безошибочно определить цели атомной бомбардировки.

– И тогда возникла идея аэрофотосъемок? – заметил профессор.

– Вот именно… идея «открытого неба». Добавлю от себя, Хиггинс, – неумная идея! Но делая свое предложение, мы совершили серьезную ошибку: показали, что именно нас интересует с разведывательной стороны, и расписались в бессилии нашей разведки.

– С этим нельзя не согласиться, – сказал Хиггинс.

– Тем, каким образом получить совершенно необходимые нам сведения, пришлось, как вы знаете, заниматься не одному Аллену Харвуду… Создана межвойсковая группа по определению объектов бомбежки, в которую входят и гражданские эксперты. Дело же не очень подвинулось.

О технике и тактике. В атаку с атомными бомбами предполагается послать бомбардировщики Б-36, а главным образом новые реактивные бомбардировщики Б-52.

По словам генерала Ванденберга, план заключается в том, чтобы все эти атомные бомбардировщики летали со своих баз в Штатах до любой точки на территории Советского Союза, а затем возвращались на наши базы в Европе, на Ближнем Востоке или в Северной Африке.

Уничтожение русских военных предприятий или вооруженных сил с помощью налетов атомных бомбардировщиков должно производиться ночью, с высоты более сорока тысяч футов. Особое внимание обращается на точность предстоящей бомбардировки. Саймингтон утверждал, что в результате нашего бомбардировочного наступления с использованием атомного оружия участия в боях наземных сил не потребуется или по крайней мере наступление с использованием атомной бомбы приведет к тому, что потери наших наземных войск, которые примут участие в боях, окажутся небольшими.

После проведения этой первоначальной воздушной атомной атаки наступает второй этап войны, на котором основное значение имеют наши войска и войска наших союзников в Западной Европе. Вот, посмотрите, что сказал Брэдли по этому поводу: «На втором этапе войны… В то время как противник наводняет соседние с ним государства войсками и штурмует наземную оборону, мы должны целиком посвятить свои силы удержанию опорной базы для конечной, решающей наземной атаки».

Новый план предусматривает, что на втором этапе войны странам Европы, входящим в Западный союз и Атлантический пакт, придется принять на себя атаку советских войск и удержать первую линию обороны в Европе. Военные действия на двух первых этапах должны занять примерно один – два года, после чего наступает третий, завершающий этап. Читайте вот здесь, Хиггинс, что по этому поводу говорит один из авторов этого нового плана: «Если противник неожиданно не свалится от ран, нанесенных ему этими двумя первыми ударами, Соединенные Штаты должны быть готовы к тому, чтобы в третьем раунде войны нанести удар по вооруженным силам противника, лишить его баз и уничтожить армию в широких наземных атаках. Независимо от того, будут ли эти решающие атаки подвижных механизированных войск предприняты в результате высадки десанта с воздуха или с моря, они являются единственным оружием, с помощью которого можно сломить сопротивление противника, разгромить его и подавить».