А сейчас я всего лишь качаюсь на волнах, которые возникли после того, как мои камушки столкнулись с жизнью... Охота сидхе – волна. Пусть их и интересует только моя голова, как последнего д’эссайна, но они и сами не знают, к чему их могут привести непомерные амбиции.

Дрейк с его заклятым бароном – волна. Да, когда-то я развивал новое направление боевых чаролетов... Давно это было... Для всех. А для меня – как вчера. И «Птица» до сих пор как новенькая... Ну почти как новенькая. Интересно, до чего дошел ее разум, если она, в отличие от браслета,– просто обязана была развиваться?

Жаль, что конструкцию полноценного Орудия Сорсовой Мощности я так и не успел доделать. Пусть. Зато возможности хорошо защищенного чаролета, рассчитанного на дальние рейды, за прошедшее время были продемонстрированы на всю катушку, и думаю, что хотя бы прототипы дальнейшего как мирного, так и военного развития этой идеи они могли сделать! Хотя... могли и не сделать... Будет возможность – выясню.

Кстати, Дрейк с его абордажной командой – это тоже волна! Цунами маленькое, не меньше. Малыш, малыш Эдгар... Ты, кажется, за это время не только вырос, но и заматерел изрядно. По крайней мере, на двух смертничках твой прикус различим. Интересно, мог ли ты, младший отпрыск бедного дворянского семейства, представить тем промозглым вечером, когда тебя познакомили с широко известным в узких кругах ученым, что через месяц список живых уже не будет содержать твоего имени? А через полтора – ты станешь полноценным и самостоятельным вампиром, кровным должником того ученого...

Думаю, что история, как мы добывали тебе стартовый капитал, достойна отдельного освещения... Как и история постройки и сборки ВБП. Да... Добрые старые времена... Хотя даже когда я все рассчитал – я бы ни за что не поверил, что под твои знамена встанет сам «зло во плоти». Риго. Легенда при человеке, вампир – при легенде... И если он сейчас предпочитает называться Риго, это его право.

Я не смогу вспомнить точно, сколько ему лет,– помню лишь, что он был одним из тех, кем пугали непослушных детей во времена моего детства. Один из величайших воинов своего времени, автор трактата «Искусство применения ножа», однажды он влюбился. К сожалению, кем была она, сейчас сказать нельзя, и вообще ныне про нее ничего не известно, за исключением разве того, что Риго влюбился в нее без памяти. И отдал себя ей с тем же старанием, с которым ранее отдавался любимому делу – войне.

Он ушел на покой, спрятавшись от мира в хорошо скрытом жилище. Пять лет он отшельничал вместе с любимой женщиной, возделывая землю и разводя скот – это не так уж и много... Но это – целая жизнь. И, как и всякая жизнь, однажды она закончилась.

Найти их дом, надежно укрытый от любого взгляда, закрытый сферами ловушек, было практически невозможно. Никакой магии – только хитрость и коварство. И в центре этих колец – рай на двоих. Маленький домик, птицы, козы и пара коров... Но однажды у Риго объявились гости.

Первый пришел еще до полудня. Он был высоким и худощавым. Он упивался звуками своего голоса и совершенно не слушал никого, кроме себя. Он звал Риго военачальником – и напоминал ему про старые победы, воинскую добычу и о кровавых битвах прошлого. Он невидящим взором смотрел на дом Риго и говорил о прелестях походной жизни. Ушел он столь же спокойно, как и пришел, не оглядываясь. На раздумья он дал неделю.

Второй пришел в самое время дневного жара. Он был невысок и тучен и чуть что принимался смеяться, и многочисленные подбородки его тряслись и подпрыгивали, как тряслось и подпрыгивало его брюхо, подобное бочонку дрянного, кислого пива, безбожно разбавленного и столь же безбожно дешевого. Он звал Риго воевать под своим началом и обещал ему почести, достойные такого воина. Он гоготал, как гусь, говоря, что хорошие, значит, деньки настали для Риго, что он воюет только с навозом. Он смеялся все время, за исключением того мига, когда взглянул на ту женщину... Но затем его смех стал лишь злораднее. На размышления был дан день.

Оба совершили одну и ту же ошибку – они говорили с Риго с позиции силы, намекая, что он не сможет защитить от них свою женщину и свой дом. В этом они были правы. Убийца – плохой защитник. И Риго, даже находясь в своем доме, не смог бы защитить свою женщину. Поэтому он убил свою любимую. Быстро и безболезненно, прежде чем она поняла, что к чему. Сжег свой дом и ушел, стирая свои следы.

Война началась без его участия. Мир, казалось, позабыл о безумном воине до того момента, как оба царства не задохнулись в пламени пожаров и в смраде чумы. Риго оказался единственным победителем в срежиссированной им бойне.

Казалось бы, как можно выиграть войну при помощи ножа? Никак – ответите вы, и будете правы. В одиночку победить армию невозможно. Но когда стороны две... Убей вестового – и отряд не получит подкрепления, и враг не сможет вовремя обнаружить неприятельский отряд. Убей офицеров перед боем – и пехота побежит, не выдержав натиска противника, не зная, кому подчиняться и что делать. Для того чтобы эти события следовали наиболее разрушительно, нужно всего лишь вовремя чередовать стороны – и не оставлять свидетелей.

Странные убийства обратили на себя внимание слишком поздно и были необъяснимы, пока стороны не договорились о «поединке, который решит все». Конечно, обе стороны, пожимая руки и скрепляя этим договор, сжимали в руках отточенные мечи, но нож быстрее меча...

Риго возник в середине поединка, когда усталость поединщиков, да и легкие ранения, полученные во время боя, уже сказывались. Он в красочных и шикарных выражениях расписал свою роль в учиненном им беспорядке, а когда гости-поединщики в гневе кинулись на него, он зарезал обоих. Высокому – вспорол брюхо, жирному – перерезал горло.

После этого победитель Войны Ножа счел свою месть завершенной и ушел, проклинаемый и ненавидимый людьми и гномами, вздрагивающими при звуках его имени... И разыскиваемый вампирами и д’эссайнами – чтобы так или иначе, но найти применение его талантам. Вампиры, на свою беду, успели раньше. Об этом я могу судить по тому, что наткнулся на упоминание этого голубоглазого деятеля в кодексе крови. Просто короткая рекомендация не пытаться обратить тех, кто может оказаться сильнее тебя,– с отсылкой к истории о новорожденном вампире, осушившем своего «хозяина» сразу же после обращения.

Предаваясь подобным воспоминаниям, я дрейфовал по течению, время от времени делая несколько сильных гребков и возвращаясь обратно к месту нашей стоянки. На шестом подобном возвращении я плюнул на все рассуждения и просто всласть побултыхался, чувствуя, как проточная вода уносит с собой все горести и печали...

За своим купанием я умудрился пропустить тот момент, когда купленная Лесс пародия на нормальную бессловесную лошадь умудрилась тихо сняться с места нашей стоянки и отчалить в направлении своей новой хозяйки. Завидую – будет нагло любоваться ее купанием и делать вид, что ему это ну совершенно неинтересно. Нет, виды разные, так что у него, может, и физиологической реакции не будет... Но эстетическая...

Я и сам-то до сих пор вспоминаю ее публичное купание, пусть из публики была только моя несчастная персона. Несчастная – из-за дикой гормональной бури, вызванной пробуждением, а также тем, что Лесс демонстративно не обращала на меня внимания. Будто я предмет мебели – или не отношусь к мужскому полу. Да, вид другой... Но это вовсе не мешало мне восхищаться ею!