приходится совершать определённые поступки, чтобы показать подчинённым свой статус.

Максим осторожно коснулся плеча:

— Знаешь, у меня совсем плохие предчувствия. Всё здесь неправильное. Просто оторопь берёт.

Ольга перевела взгляд на спутников. Вадим кивнул, соглашаясь с приятелем. Андрей прятал глаза. Может, и вправду плюнуть на всю эту ерунду и поехать дальше?

Кто-то толкнул её. Сквозь толпу пробирался повар, толстяк в огромном белоснежном колпаке, похожем на тиару папы Римского. Его круглый животик служил подставкой для серебряного блюда, где лежала горка еды. Прохожие охотно отведывали угощение. Показалась, что на блюде отрубленные пальцы. На одном блеснуло колечко.

Всё! Насмотрелась. Место и вправду странное. Да и Макс редко ошибается в своих предчувствиях.

Повара заслонила немолодая байкерша в кожаной куртке, состоящей из нагромождения карманов и молний. Её обнимал огромный мужик. Мышцы великана бугрились даже сквозь одежду. Все видимые части тела — шея, лицо и руки были щедро украшены татуировками. Сначала пара стояла боком, но вдруг они повернулись.

Ольга опешила. Этого просто не могло быть. Никогда! Женщина приветливо улыбнулась.

— Мама! — вскрикнула Ольга.

Дама посмотрела назад, проверяя, кому эта девушка кричит. Убедившись, что сзади только повар, спросила:

— Вы это мне?

— Мама, — вновь уже тише прошептала Ольга.

— Девочка, ты ошиблась.

— Извините.

— Ничего, приятного вечера.

Друзья с удивлением смотрели на Ольгу.

— Обозналась, — объяснила та, чувствуя, как ледяные иголки щиплют затылок. Если бы у неё была шерсть, то стояла бы сейчас дыбом.

Она прекрасно понимала, что не могла не узнать собственную мать. Пусть они не виделись несколько лет. Но лицо, улыбка… Хотя одежда и спутник сильно не вязались с тихой бухгалтершей химкомбината, пусть даже и главной.

Ольга месяц назад разговаривала с матерью по телефону. Та жаловалась на головные боли и слабеющие ноги. Не похоже было, что собиралась бросать всё и ехать с татуированным культуристом во Францию.

— Так что? Уезжаем? — вновь спросил Максим.

— Да. Наверное. Давай возвращаться.

Ручейки прохожих петляли по переулкам, застревали в запрудах, которые создавали уличные столики у многочисленных кафе. И наконец, большие и малые потоки вливались в людское море на главной площади. Там возвышался деревянный помост с гильотиной, откуда палач зазывал всех желающих испытать остроту лезвия.

Группа всадников врезалась в толпу, которая неохотно раздалась в стороны, пропуская телегу со связанным толстяком в разодранном камзоле.

Толпа восторженно загудела.

Неожиданно Вадим встрепенулся и вдруг заявил:

— Подождите меня. Тут ненадолго. Надо отойти. Сейчас вернусь. — В его голосе звучала незнакомая нота наивного удивления.

Не дожидаясь ответа, гибким зверем он быстро нырнул в толпу.

Тут и Максим забеспокоился, уставился на высокую девушку и крикнул по-русски:

— Марина!

Та повернулась, разыскивая источник звука. Максим резвым жеребцом рванулся к ней.

Ольга увидела, как он принялся что-то втолковывать незнакомке. Девушка улыбалась, будто слышала нечто забавное.

Ну вот, еще один член команды исчез. Прямо «Солярис». Хорошо хоть, Андрей стоял как приклеенный.

Что здесь вообще происходит? Похоже, этому дядьке сейчас отрубят голову, и никого это не удивляет. Наверняка мероприятие указано в списке у мэрии.

И толпа спокойна. Может, она одна такая тупая дура? Принимает за чистую монету театрализованное шоу. Наверняка узник в телеге — актёр. И отрубят пластиковый муляж головы. Фокус-покус.

Разгадка проста. Маскарад, одним словом. Просто после разговора с бароном стала какая-то нервная. «Вот повернусь и пойду отсюда. Не дам себя дурачить».

Она потащила приятеля прочь.

— А посмотреть, как мужику башку снесут? — Андрей пытался освободить руку от жёсткого захвата.

— Не тупи. Меня тошнит от человеческой дури.

Выбрались на боковую улицу. Ольга оглянулась на площадь. Люди подались в едином порыве к центру, чтобы увидеть нечто увлекательное — чужую смерть.

О чём они думают? Испытывают чувство облегчения оттого, что сами живы.

Или испытывают чувство коровы из бредущего на убой стада, которая наблюдает, как впереди идущим срубают голову, и продолжает идти. Ведь все так делают, нельзя нарушать правила. Иначе накажут.

Может быть, просто прячут бесцельность своего существования, непрерывно общаясь друг с другом. Но слова ничего не значат. За пустым разговором скрыто желание поймать за хвост счастье, показать другому, как тебе весело. Почти все улыбаются, а в глазах — глубокая тоска по своему одиночеству и чувству неуверенности. Взгляд фарфоровый, как у кукол. И если бы говорили глаза, а не губы, они обсуждали бы собственные болезни, семейные неурядицы, невменяемость детей и родных.

Суета сует и томление духа. Смысл жизни лучше не искать, потому что, когда найдёшь, окажется, что в самих поисках не было смысла. Его нет… И в этом великая тайна мироздания.

Но почему та женщина была так похожа на маму? Может быть, очередная западня потусторонних сил? Ольга оглянулась, будто могла обнаружить подсказку. Долго вглядывалась в шумящую толпу. Она на войне, беспощадной и коварной. Враг невидим и непостижим. На её группу только что напали. Подсунули якобы знакомых людей как наживку. И все, опытный Вадим и даже удачливый Максим клюнули на приманку. Кошмар какой-то. А она, как руководитель, проморгала.

Нет. Всё не так. Не надо себя пугать. Мозг любит нагнать страху, чтобы потом посмотреть, как тело будет выкручиваться. Вокруг обычный маскарад. С тупыми развлечениями, которые любят простые граждане.

Или нет?

Она не могла найти объяснений. Мысли с воплями разбегались, когда пыталась их собрать. Показалось, что ее разумом управляли, заставляя играть в жмурки, вместо того чтобы ясно и четко прояснить ситуацию. И в этих прятках в темноте скрывалось нечто непостижимое и оттого опасное.

Когда она не знала, как поступить, обычно начинала злиться.

Сознание ярилось бешенством, теперь требовалось только найти кого-то по другую линию фронта и напасть первой. Но под горячую руку не нанести ущерб своим.

— Иди погуляй, — скомандовала она Андрею. — Вечером встретимся в гостинице.

Тот взглянул ей в глаза и спорить не стал.

Сейчас она боялась себя, чувствуя, как злая темная сила заполняет все тело, рвется наружу, ищет врага. Дождалась, пока Андрей исчезнет из поля зрения, и мысленно сказала неизвестно кому: «Ну вот. Я одна. Хватайте!»

Ответа не последовало.

Все так же монотонно гудела толпа. И вдруг взорвалась единым криком восторга. Похоже, отрубили голову горемыке.

Когда не знаешь, что делать, можно поступать наобум. Ольга просто пошла вперед. Площадь сменилась проулком, за ним были ворота. Теперь она шла вдоль крепостной стены. Несколько рыцарей разминались перед поединком. Какие-то мужчины попытались познакомиться, но, приглядевшись, испугались и с кудахтаньем шарахнулись в стороны.

Прошла арку, двор с каменным кубом в середине, похожим на саркофаг. И вдруг поняла, что стоит перед башней, той самой, похожей на артиллерийский снаряд. Попасть внутрь можно было по каменному мосту надо рвом. За ним виднелась тесная дверь.

На древних камнях влага выступила рыжими пятнами, смахивающими на пляшущих человечков. Может быть, это тайнопись, где написано: «Приходи немедленно» или «Готовься к смерти». Так она всегда готова. И уже идёт.

Ещё несколько шагов, и Ольга оказалась в огромном круглом помещении. Экскурсантов не наблюдалось, она стояла совершенно одна. Одинокая мышь в каменной клетке. Почему-то решила подняться наверх, на вершину башни. В поисках лестницы обошла зал и наткнулась на лифт. Только когда кабина тронулась,