– Готово, – сказала я через минуту, возвращая на место луковую припарку. Тушеные лук и чеснок, завернутые в муслин и пропитанные пенициллиновой настойкой, позволят сохранить рану влажной и дадут возможность вытечь гною. Я меняла их каждый час и надеялась, что тепло также поспособствует восстановлению кровообращения в ноге. А повязка с медом не позволит новой инфекции проникнуть в рану.

Пока я работала, мои руки не дрожали. Теперь, когда все возможное было сделано и оставалось только ждать, блюдце с влажными листьями задребезжало, когда я ставила его на стол.

Я в жизни так не уставала.

Роджер и мистер Баг перенесли Джейми в нашу спальню.

– Саксоночка, я не хочу, чтобы ты спала на полу, – заявил он. – Ты должна быть в своей кровати, а раз так, то и я с тобой.

Спорить я не стала, потому что с ног валилась от усталости. Предложи он переночевать в хлеву – согласилась бы не раздумывая.

Как только он устроился на кровати, я вновь разволновалась:

– А вдруг я задену ногу? Может, лучше положить матрас возле очага и…

– Даже и не думай, – категорически возразил Джейми. – Ты будешь спать рядом со мной.

Он улегся и закрыл глаза, а его медно-рыжие волосы разметались по подушке. Краснота уже начала спадать, и кожа немного побледнела, но крошечные кровоизлияния пока не хотели рассасываться.

– Ты будешь даже на смертном одре спорить, – сердито проворчала я. – Лежи спокойно и позволь другим принимать решения. Что случится, если…

Он посмотрел на меня темно-синими глазами.

– Саксоночка, – сказал он едва слышно.

– Что?

– Можешь прикоснуться ко мне… не причиняя боли? Хотя бы разик, прежде чем я усну. Пожалуйста.

Я осеклась. А ведь он прав. Переживая за него, я причинила ему много боли и неудобств. Марсали, Брианна, Роджер, Джемми прикасались к нему ласково, предлагая свое сочувствие и утешение. А я… от страха перед тем, что мне придется сделать, я совсем забыла о нежности. Я отвела взгляд и заморгала, прогоняя навернувшиеся слезы. Потом встала, подошла к кровати, нагнулась и поцеловала его.

Я убрала ему волосы со лба и пригладила брови большим пальцем. Арч Баг побрил Джейми, и я почувствовала гладкость щек, когда прикоснулась к ним ладонью. Они еще горели. Скулы резко выступали под кожей. Сейчас он казался таким хрупким. Как и я себе.

– Саксоночка, я хочу, чтобы ты спала рядом со мной.

– Хорошо, – улыбнулась я. Губы почти не дрожали. – Дай только причесаться.

Я сидела в одной рубашке и расчесывала волосы. Джейми молча с легкой улыбкой наблюдал за мной. Он любил смотреть, как я причесываюсь. Надеюсь, его это успокаивало так же, как и меня.

Снизу доносились приглушенные звуки. Ставни были распахнуты, и отблески умирающего костра отражались в стеклянных окнах. Я уж было собралась их закрыть, однако Джейми меня остановил.

– Оставь так, – пробормотал он. – Я хочу послушать разговоры.

Звуки голосов успокаивали. Беседа то стихала, то вновь оживлялась, и иногда до нас доносились взрывы смеха.

Расческа тихо скользила по волосам, со звуком, напоминающим шорох прибоя, и я чувствовала, как уходят тревоги сегодняшнего дня, словно вычесывала их вместе с кусочками тыквенной лозы. Когда я закончила, Джейми уже закрыл глаза.

Я загасила огонь в очаге, задула свечу и легла в кровать.

Я устраивалась очень осторожно, чтобы не толкнуть Джейми. Он лежал, повернувшись ко мне спиной, и я легла рядом в такой же позе, стараясь не касаться его.

Я лежала очень тихо и слушала. Дом был полон обычными ночными звуками – потрескивал огонь в очаге, завывал ветер в дымоходе, и время от времени поскрипывали ступеньки, словно по ним ступала чья-то неосторожная нога. До меня донесся аденоидный храп мистера Уэмисса, но толстая дверь приглушила его, превратив в успокаивающее жужжание.

Даже в поздний час снаружи еще раздавался тихий, несвязный после выпитого разговор. В нем не ощущалось ни враждебности, ни агрессии. Хотя какое мне дело! Да пусть жители Риджа душу друг из друга повышибают и станцуют на останках! Сегодня меня ничего не волновало, кроме Джейми.

Его дыхание было поверхностным, но стабильным, плечи расслабились. Джейми нужно было отдохнуть, и я боялась разбудить его, но мне отчаянно хотелось к нему прикоснуться. Убедиться, что он жив и здесь, рядом со мной. И еще – узнать, как он себя чувствует.

А вдруг у него температура? Заражение могло начаться, несмотря на пенициллин, и кровь разнесет яд по организму.

Я осторожно приблизила голову к его спине и глубоко вдохнула. Я чувствовала его тепло, но сквозь льняную сорочку не могла определить, высокая ли температура.

Джейми пах древесиной и кровью, и еще в его поте я ощутила горький запах лука.

Я вновь принюхалась. Гноем не воняло. Впрочем, еще рано. Даже если нога начала гнить, повязка не даст почувствовать. Однако было в его запахе что-то незнакомое. Некроз тканей? Продукты разложения змеиного яда? Я втянула носом воздух, потом еще раз – поглубже.

– Я что, так воняю? – спросил Джейми.

– Ой! – воскликнула я, испуганно прикусив язык.

Его спина затряслась – похоже, от смеха.

– Саксоночка, ты принюхиваешься, как трюфельная свинка.

– Да ладно! – сердито заявила я, потрогав маленькую ранку на языке. – Ну, по крайней мере, ты в сознании. Как ты себя чувствуешь?

– Как куча тухлых потрохов.

– Поэтично, – сказала я. – Можешь описать поточнее?

Я положила руку ему на бок, и Джейми тихонько застонал.

– Как куча тухлых потрохов… – сказал он и, отдышавшись, добавил: – …с мушиными личинками.

– Ты и на смертном одре будешь шутить! – возмутилась я и почувствовала укол тревоги. Будет, я не сомневалась, только надеялась, что время еще не пришло.

– Постараюсь, саксоночка, – сонно пробормотал он. – Сейчас я не в лучшей форме.

– Очень болит?

– Нет, просто я… устал, – сказал Джейми так, словно у него не было сил искать подходящее слово и он произнес первое, что пришло на ум.

– Неудивительно. Я пойду лягу в другом месте, а ты сможешь отдохнуть.

Я уж было собралась откинуть одеяло и встать, но он остановил меня, немного приподняв руку.

– Нет, не бросай меня.

Он перевалился на спину и попытался поднять голову. Я еще больше разволновалась, когда поняла, что он даже повернуться сам не может.

– Я не брошу тебя. Я просто посплю вот здесь, в кресле. Я не хочу…

– Мне холодно, – тихо сказал он. – Очень холодно.