будучи катохом, не мог выходить за храмовую территорию; некоторые исследователи считают, что он был банкротом, который нашел в храме убежище, или находился там в заключении, наказанный своими военачальниками, но Вилькен, как мне кажется, доказал, что это ограничение носило чисто религиозный характер. Птолемей был служителем Сераписа, и Серапис каким-то образом явил свою волю — через сон или внушенное пророчество, — согласно которой Птолемей, дабы угодить богу, должен был остаться в его храме. Обычно это считалось формой религиозного посвящения; в мемфисском Серапеуме были и другие катохи, греческие и египетские. Насколько нам известно, бог так и не освободил Птолемея. Когда документы заканчиваются в 152 году до н. э., Серапис все еще «крепко держит» его.

Большинство папирусов из Серапеума представляют собой черновики прошений к властям, жалоб и переписки по поводу дел, в которых Птолемей был заинтересован. При нем часто бывал младший брат Аполлоний, которого бог сам недолго «крепко держал» летом 158 года до н. э. Аполлоний выполнял роль секретаря брата, и многие документы написаны его рукой. Молодой человек не был грамотеем, в его греческом тексте множество грамматических и орфографических ошибок. Мы уже видели, что в 157 году до н. э. Аполлоний получил назначение в войска эпигонов в Мемфисе. В папирусах Птолемея говорится о множестве других дел. В 164 году до н. э. он обратился с петицией к двум царям, так как девочку Гераклею, которая нашла приют в Серапеуме и которую он удочерил, забрали у него и отдали в рабство в Мемфисе. В 163 году до н. э. он сначала обращался к стратегу нома, а потом к Филометору по поводу того, что храмовое начальство заточило его в келью, а потом несколько жрецов и несколько человек из «полицейского участка» в расположенном ниже Анубеуме ворвались в его келью и забрали его вещи под предлогом, что якобы искали оружие. В те дни еще была сильна вражда между греками и египтянами, обострившаяся из-за недавнего восстания Дионисия-Петосараписа. Во время восстания Птолемея избили египтяне в храме, «потому что он грек», а в 163 году до н. э. он снова подвергся нападению и избиению в собственной келье. Поэтому он опять обратился к стратегу. В 158 году до н. э. на Птолемея вновь напали и избили какие-то египтяне — палками, которыми погоняют ослов, как он возмущенно пишет, — из-за ссоры по поводу покупки тростника (для изготовления корзин?) у торговца при храме. За этим последовало новое обращение к стратегу. Самая большая группа текстов касается двух египетских девочек Тауэс и Таус — «близняшек», которые сейчас хорошо знакомы изучающим папирологию. Их отец (вероятно, египтянин) был другом Птолемея, и, когда их мать-египтянка ушла к греческому солдату, а отец, чтобы тот его не убил, сбежал в Гераклеополь и там умер, девочки нашли убежище у Птолемея в Серапеуме. В храме они получили должность жриц низшего ранга, и Птолемей взял на себя заботу об их содержании. Из царской казны им должно было выдаваться установленное довольствие в виде масла и хлеба, по установленному порядку, полагающийся им от царя как жрицам. Согласно принятой системе, масло выдавалось жрецам и жрицам на руки из царских сокровищниц; хлеб доставлялся храмовым властям, которые его и распределяли. Когда пришел срок, из-за халатности или нечестности чиновников и жрецов близняшки не смогли получить свое довольствие ни в том ни в другом виде, и за этим последовал целый поток петиций и ходатайств, составленных Птолемеем либо от имени близняшек (которые, как видно, не умели писать по-гречески), либо от собственного имени в их защиту в адрес государственного финансового ведомства или царя и царицы, продолжавшийся с начала 163 до 161 года до н. э.

Самые любопытные из бумаг Птолемея — те, где он описывает свои сны и сны близняшек, которые, разумеется, считались пророческими, и очень человеческое письмо Аполлония к брату в момент гнева и разочарования: «Клянусь Сераписом, если б я не имел к тебе по-прежнему хоть немного уважения, ты больше никогда бы не увидел моего лица. Все, что ты говоришь, неправда, и, когда видения говорят тебе, что мы спасемся, мы только тонем еще глубже»[588]. Интересно, что, как мы видим, эти греки, жившие в самом сердце Египта в египетском храме, все еще придерживались литературной традиции своего народа. Сидя на песке под египетским солнцем, они переписывали на листах папируса стихи греческих поэтов. В нашем распоряжении имеются сорок четыре стиха из Еврипида, написанные почерком, который не принадлежит ни одному из двух братьев, а другие стихи в том же папирусе написаны рукой Аполлония. На обратной стороне видны четыре столбца из Еврипида, выведенные почерком Птолемея, и две эпиграммы Посидиппа о Фаросском маяке и храме Арсинои Зефирской, которые иначе не сохранились бы до наших дней. По допущенным в них ошибкам видно, что переписчики не имели достаточного филологического образования; и тем не менее эти мужчины из сравнительно малокультурной семьи македонского солдата все же находили удовольствие в известных им отрывках греческой поэзии, пусть даже не слишком утонченное. Это дает нам многое понять о том, какую культуру сохраняли греки, разбросанные по восточным странам после смерти Александра Великого.

Египетские евреи, по всей видимости, пользовались благосклонностью двора Филометора и Клеопатры. В державе Селевкидов древний род первосвященников изгнали из Иерусалима, а на их место взяли тех, кто поклялся в покорности сирийскому царю. Представитель законного рода по имени Хония (которое греки переделали в Онию, оно было каким-то образом связано со словом «онос», «осел», которому, по тогдашнему поверью, поклонялись евреи) бежал в Египет. Видимо, его сопровождали многие сторонники, поскольку Птолемей выделил им полосу земли на восточном рукаве Нила, после того ставшую известной как «земля Онии»[589]. Онии разрешили построить иудейский храм на месте заброшенного египетского храма богини Баст в Леонто-поле, который более-менее походил на храм в Иерусалиме, и там отправлять свой культ, набрав духовенство из избранного племени. Сэр Флиндерс Питри помещал храм Онии на огромном искусственном холме Телль-эль-Йехудия, который, как он доказывает, был насыпан в II веке до н. э. Его остатки согласуются с утверждением Иосифа Флавия, что главное здание возведенного на холме храма возвышалось на 60 локтей. Храм имел те же пропорции, что и храм Соломона (в меньшем масштабе), и территория вокруг была устроена примерно так же, считает Питри, чтобы соответствовать плану участка вокруг иерусалимского храма[590]. Богослужения продолжались там до тех пор, пока Веспасиан не закрыл храм. Хотя ортодоксальные раввины считали его не вполне законным, храм наверняка пользовался постоянной поддержкой части египетских