Зависть убивает человека, потому что он перестает жить своей жизнью, то есть теряет самого себя, и начинает жить жизнью того, кому завидует. Не завидуют те, кто занимается своим личностным ростом и больше следит за своими делами, чем за делами других[82]. При таком подходе обязательно будут успехи и основания для радости. Ведь если вы будете чем-то заниматься систематически и старательно, не может же быть такого, чтобы со временем вы не стали делать это дело лучше!

Чувство вины возникает у тех, кто мнит себя Богом или живет по чужим правилам. Виноватым может быть только Бог. Он все знает, он все может предвидеть. Поэтому необходимо избавиться от неосознаваемой мысли, что ты – Бог, и жить по правилам, которые сам выработал на основании собственного опыта. У здорового человека при неудачах возникает только чувство досады. Тогда начинаешь думать, искать свои ошибки и совершенствовать правила, по которым живешь».

Я бы добавила сюда еще одного злейшего врага – вбитую в нас привычку страдать, «не искать легких путей». У нас формируется страх перед жизнью, мы боимся «шагнуть слишком широко» и быть за это кем-то или чем-то наказанными. Мы не умеем и боимся радоваться, «а то плакать придется».

«Мазохизм не позволяет получать удовольствие от самого процесса труда и творчества, потому что привычка страдать и привычка получать удовольствие от деятельности – противоположные привычки. Мазохизм – это уработаться до состояния нестояния или увоза с работы на “скорой”, падать в обморок от недосыпа. Удовольствие получаем уже не от процесса и не от результатов труда, а именно от своего “героизма”. Извращенное, конечно, удовольствие», – рассуждает читательница.

…Львиную долю ресурсов рыночный человек тратит на то, чтобы казаться, а не быть. Немудрено, что его жизнь становится безостановочным «достигаторством» и латанием Тришкиного кафтана. Только с грехом пополам решишь одну проблему (пошив вечернего платья с «мексиканским тушканом»), как недремлющие «соперники», оказывается, вовсю меблируются, и чтобы «соответствовать», нужно спешить на аукцион за «стульями из царского дворца». Такая жизнь тяжела, энергозатратна, пуста и по большому счету скучна. Внешнее соответствие «эталонам» рынка не удовлетворяет человека, ведь он не может не осознавать, что его «успешность» – «потемкинская деревня», позолоченная обивка кресла, под которой самая обычная свиная кожа[83].

Меж тем есть простой способ жить спокойно – быть самим собой.

«На то, чтобы казаться, уходит много энергии, а быть – легко. Если кто-то чего-то и не достиг, то только потому, что всю энергию потратил на то, чтобы казаться», – пишет Михаил Литвак.

При кажущейся легкости, быть собой – не так-то просто. Это требует как глубокого знания себя, так и разрешения самому себе – быть.

«Знать свои подлинные желания гораздо труднее, чем кажется большинству из нас, это одна из труднейших проблем человеческого бытия.

Мы отчаянно стараемся уйти от этой проблемы, принимая стандартные цели за свои собственные.

Для человека становится все важно, за исключением его собственной жизни и искусства жить. Он существует для чего угодно, но только не для самого себя. Он борется за многое, только не за себя», – пишет Эрих Фромм.

Может показаться, что «жить для себя» требует определенной смелости, на которую трудно решиться, если только она не стала естественной линией поведения еще с детства, будучи следствием здоровой обстановки в родительской семье. Люди, живущие «для себя», становятся объектами завистливого осуждения – или же компенсаторного завистливого снисхождения: мол, что взять с чудика. Их часто не понимают, усматривают в их поведении какие-то особо хитрые расчеты. Но здоровому человеку это безразлично. Он и не задумывается, как его оценивают некие «все». И уж тем более, это не становится предметом его тревог.

«Если другие люди не понимают нашего поведения – так что? Их желание, чтобы мы делали только так, как они понимают, это попытка диктовать нам. Если в их глазах это означает быть “асоциальным” или “нерациональным”, пусть. Больше всего их обижает наша свобода и наша смелость быть самими собой», – пишет Эрих Фромм.

Подведу итог. Проактивность как в любимом деле, так и по жизни в целом, здоровая самооценка, не зависящая от «рыночной ситуации», единство «хочу» и «могу», минимум самосаботажных проявлений формируют продуктивного человека, имеющего все шансы реализовать заложенный в него потенциал и прожить счастливую жизнь.

Наедине с собой

Если тебе скучно наедине с собой, значит, ты в дурном обществе.

Жан-Поль Сартр

При таком подходе к жизни человек не озабочен созданием отношений. Он не стремится с помощью кого-то «заткнуть дыру». Ему не нужно, чтобы ему помогали «провожать жизни скуку»[84], чтобы было с кем «коротать вечера». Иногда спрашиваешь людей, находящихся «в активном поиске», зачем им непременно нужны отношения. И слышишь стереотипное: «Чтобы дома тебя кто-то ждал». Выходит, смысл не в том, чтобы полюбить человека, а чтобы тебя ждали, а кто – не так и важно?

…Одиночество – навязчивый страх большинства из нас, во многом иррациональный. Он парализует нас, ест, толкает на опрометчивые поступки, компромиссы, губительные для нашего Я. «Чтобы не сидеть как сыч в четырех стенах», мы плотно расписываем свои вечера, устремляемся в случайные компании, становимся прилипчивыми, неразборчивыми в контактах, тратим уйму времени на поверхностные разговоры, держимся за тех, за кого совсем не стоило бы держаться. Почему же мы так боимся побыть наедине с собой и уж тем более надолго остаться без отношений?

«Духовно пустой человек плохо переносит одиночество и общается, чтобы брать. Духовно зрелый человек хорошо переносит одиночество и общается для того, чтобы отдать. Плохо переносит одиночество тот, кто противен сам себе. Способность любить одиночество и хорошо переносить его – показатель духовной зрелости. Все самое лучшее мы делаем, когда находимся в одиночестве», – пишет Михаил Литвак.

«Как ни странно, но умение быть одному является условием способности любить. Плодотворный труд, любовь и мышление возможны, только если человек может, когда необходимо, оставаться в покое и наедине с собой. Возможность прислушаться к самому себе – это предпосылка возможности услышать других. Прислушиваться к себе так трудно потому, что это искусство требует еще одной способности, редко встречающейся у современного человека, – умения оставаться наедине с собой: похоже, что мы опасаемся перспективы оказаться с собой лицом к лицу», – рассуждает Эрих Фромм.

Нам с детства внушают, что одиночество – это самое страшное, что может случиться с человеком. Людей, не создавших пару, «княгиня Марья Алексевна» рисует