А после этого случая, когда я показала дракх’кханам, что такое пррав’кха рукха, на меня сородичи стали смотреть уже без насмешки, как это было раньше, а даже с неприкрытым интересом. И теперь, когда они видели, как я что-то пытаюсь мастерить или экспериментирую с кусками дерева, кожи и камня, у них возникало желание подойти и посмотреть. А некоторые и вовсе спрашивали, чем я занимаюсь и что на этот раз делаю. Мне уже начинала потихоньку нравиться возможность помочь соплеменникам, особенно когда получаешь не тычки в спину с рыком «Что Атакама творит?», а настоящий и неподдельный интерес к твоим творениям.

И вот, спустя несколько когтей, когда ажиотаж вокруг металла немного поутих, и клан вернулся к своей жизни, я сидела на кожаной подстилке перед ручьём и пожинала плоды своей изобретательности, попивая из глиняной чашки горячий напиток, который сама же и изобрела. Он представлял собой заварку из листьев эс’курана, прокипячённую на огне. По вкусу эта заварка напоминала что-то вроде мятного чая, только вот после него меня клонило в сон. Так что, обычно, я его пила перед тем, как лечь спать. А ещё он снимал болевые симптомы в теле при ранениях, так что польза от моего изобретения была очевидна.

Я также начала строить своё жилище возле ручья — единственного источника воды в клане, но дальше тента дело не зашло — не было нужды. Однако самым главным условием являлась близость к воде: мне она была нужна для того, чтобы попробовать воспользоваться принесённой из Орос’Энх землёй и посадить туда семена, не забывая обильно поливать их. Подобное даже Эрдариону показалось странным, не говоря уже об остальных жителях клана, однако они по итогу махнули на это лапой и позволили мне заниматься своим делом. Приносит же иногда еду в клан — и хорошо.

А рядом со мной и костром стоял аппарат из обожжённой глины, напоминающий скорее самогонную установку, чем примитивное устройство опреснения воды, для очистки которой от примесей он и предназначался. Я уже давно была недовольна качеством нашего источника питья, и потому смастерила огромный кувшин с узким верхним горлышком, через него наполняла ёмкость водой, и, закрывая его, ставила затем на огонь, позволяя жидкости кипятиться. А через небольшую трубу, сделанную из полого куска дерева, пар поступал в другой такой же кувшин, где и конденсировался. Все примеси, соль и пепел оставались в первом, а второй наполнялся чистой пресной водой, которую оценили по вкусу все дракх’кханы. Красота!

Вот так я и начала улучшать жизнь, стоило мне дать немного свободы. Конечно, на эксперименты по внедрению земледелия уйдёт куча рогов, и на это сородичи до сих пор смотрели со скептицизмом, но начало уже было положено, и ко мне, наконец, стали прислушиваться, что, несомненно, радовало.

— Атакама… — неожиданно меня окликнул голос одного дракх’кхана, пока я размышляла о разном. Навострив гребень, я услышала тяжёлые шаги за спиной и, обернувшись, увидела Хаара, который мускулистой красной тушей завис надо мной. Он был без шкуры на этот раз, и просто стоял передо мной во всей красе, изучая меня с каким-то подозрительным прищуром.

Я мысленно вздохнула, ибо до сих пор он был чуть ли не единственным дракх’кханом в клане, который, несмотря ни на что, продолжал ко мне относиться с грубостью и пренебрежением. Я часто ловила его недовольные взгляды, даже когда он приходил за глотком чистой воды, а иногда он подозрительно долго засматривался на меня, что напрягало. Вот как сейчас…

— Хаар, — поприветствовала я его холодно в ответ и медленно поднялась на лапы, протянув ему недопитую чашку заварки, — будешь шайх?

Слово «шайх» мне пришлось тоже вводить самостоятельно в язык дракх’кханов. Когда я произносила «чай», Анемос услышал именно «шайх», и все остальные подхватили это слово так же, как и «пррав’кха рукха». Иногда ко мне даже приходили раненные на охоте сородичи и просили налить им чашку шайха, так как он действовал на них положительно и позволял на какое-то время забыть о боли, пока тело залатывает раны.

Однако по взгляду и движениям Хаара было видно, что он пришёл явно не за этим. Он сначала грубо отбил мою ладонь, так что чашка с остатками этого замечательного напитка отлетела в сторону, а потом резко притянул к себе, прижавшись своим носом к моей ушной перепонке, заставив вздрогнуть.

«Да что ты, Даггонат возьми, такое делаешь?» — возмутилась было я и попыталась вырваться, но драконид лишь крепче сжал мои запястья, а затем шумно втянул воздух, словно принюхиваясь. И я в отчаянии охнула, осознав, зачем он это делает.

— Атакама уже давно доказала, что она хороший охотник и умный. Даже дор’манд признал, — произнёс Хаар немного дрожащим голосом и слегка отстранил от меня свою голову, заглянув в глаза, — у дракх’кханов считается, что потомство надо заводить от сильных, чтобы клан процветал.

И я раскрыла от страха пасть, а глаза мои сами собой округлились. Приплыли, чёрт возьми… хотя я уже знала, что рано или поздно кто-то заинтересуется мной, как самкой и инкубатором для потомства, и уже начинала свыкаться с мыслью, что придётся когда-нибудь вступить с сородичем в близость, но только не сейчас и не с этим вонючим, мерзким Хааром! Он — самый худший вариант в моём клане для совокупления.

— Нет… Отпусти! — рыкнула я, уже паникуя. Я непроизвольно задёргалась из стороны в сторону, пытаясь вырваться, но ах’хан очень крепко держал меня и довольно скалился.

— Атакама сопротивляется! Хаар любит, когда дракх’кханка сопротивляется! — с явным возбуждением зашипел он и тут же повалил меня на землю, обвившись хвостом за заднюю лапу. А я буквально не могла дышать от волнения. Неужели он прямо сейчас возьмёт и изнасилует меня?! Чёрт, чёрт!

Никогда ещё не было так страшно от подобного. Я ощутила себя внезапно не дракх’кханой, а маленькой девочкой, что попала в руки маньяку. И то, с какой страстью он пытался меня облапать и раздвинуть бёдра, приводило в ужас… и одновременно ярость!

«Я или откушу тебе то самое место или убью, тварь! Но добровольно не дамся! НИКОГДА!» — мысленно рыкнула я и попыталась впиться ему в шею зубами. Мои клыки лишь слегка прокусили его твёрдую чешую, но от моей внезапной атаки Хаар вскрикнул и кое-как отодрал меня от себя, резко ударив два раза когтями по морде в опасной близости от перепонок. Я ощутила, как кровь заструилась густыми потоками под щеками, а морда запульсировала от боли,