– Пожалуйста, Джефф, ты не можешь просто так убить меня. Мы еще пригодимся друг другу.

– Конечно, мне очень хотелось бы растянуть удовольствие, но приходится действовать быстро. Итак, я бросаю кости. Правда, мысленно. Да, не повезло тебе, Оливер. Игра закончена, и ты проиграл.

Он вставил ствол пистолета в мясистое правое ухо Хайсмита и нажал на спуск. От выстрела кусочки черепа, мозга и кровавые сгустки веером разлетелись по комнате. Единственное, о чем сожалел Шефер, так это о том, что ему не удалось вдоволь помучить Хайсмита.

После этого Джеффри бросился бежать, и тут его посетила одна удивительная мысль. Все же оставалось нечто, ради чего следовало жить. Это был чудесная, замечательная игра.

Ему хотелось жить.

Мы с Сэмпсоном, словно спринтеры, помчались к уединенному крылу гостиницы, где Оливер Хайсмит занимал номер-люкс. Мы слышали раздавшиеся неподалеку выстрелы, но не могли присутствовать одновременно в двух местах. Стрельба велась с другой стороны гостиничного здания.

Я не был подготовлен к кровавой сцене, открывшейся нашему взору. Во дворе гостиницы мы обнаружили застреленными двух английских агентов. Мне приходилось работать с ними бок о бок, как в свое время с Пэтси Хэмптон.

Джонс в сопровождении своего агента и группы местных детективов уже проникли в номер-люкс Хайсмита. Внутри царил полный беспорядок, и все вокруг было забрызгано кровью.

– Чтобы попасть сюда, Шефер прошел через двух моих людей, – в голосе Джонса одновременно прозвучали напряжение, злоба и грусть. Он нервно курил. – Он проник на территорию гостиницы, пристрелил Лауру и Гвинна, а затем разделался с Хайсмитом. Между прочим, Джорджа Байера до сих пор не нашли.

Я опустился на колени и обследовал то, что осталось от головы Оливера Хайсмита. Уцелело немногое. Пуля крупного калибра была выпущена в упор. От Джонса я знал, что Шефер ненавидел Хайсмита именно за его ум, поэтому-то и вышиб ему мозги.

– Я же говорил, что ему нравится убивать. А теперь он просто не может остановиться, Эндрю. – И тут меня озарило. – Уайтхед! – вскрикнул я. – Именно там и должна закончиться игра.

Мы ехали намного быстрее, чем позволяла узкая извилистая дорога, ведущая к дому Джеймса Уайтхеда. Это было недалеко.

Мы проехали указатель с надписью: «Пляж Малларда – Сан-Антонио».

Я и Сэмпсон молчали, погруженные каждый в свои мысли. Я продолжал думать о Кристине, не в силах отогнать посещавшие меня образы. Она у нас. Может быть, она где-то здесь?

Я не знал, так ли это, и только Шефер или Уайтхед могли дать ответ. Мне хотелось по возможности оставить их в живых. Все на этом острове: и экзотические запахи, и сам пейзаж, – напоминало мне о Кристине. Как я ни старался, не мог представить себе счастливый конец всей нашей операции.

Очень скоро мы выехали к пляжу и теперь неслись мимо частных особняков и больших поместий. Некоторые из них имели длинные и извилистые подъездные пути, тянущиеся на сотни ярдов к главным домам.

Вдалеке я увидел освещенные окна и понял, что мы приближаемся к владению Джеймса Уайтхеда. Жив ли он? Или Шефер уже успел разделаться с ним и скрыться?

Из рации доносился отрывистый голос Джонса:

– Это здесь, Алекс. Вон тот дом из камня и стекла. Но я никого не вижу.

Мы подкатили к дорожке, вымощенной дроблеными раковинами. Кругом стояла кромешная тьма. На территории, принадлежащей Уайтхеду, не светилось ни огонька.

Мы выпрыгнули из машин. Нас было восемь человек, включая детективов из Кингстона. Двое из них, Кеньон и Энтони, заметно нервничали.

Я не винил их, поскольку чувствовал себя точно так же. Ласка сейчас пребывал в ярости, и нам известна была его склонность к самоубийству. Джеффри Шефер оказался типичным маньяком.

Сэмпсон и я быстро пробежали через небольшой сад, с одной стороны которого находился бассейн, а с другой – просторная лужайка, полого спускающаяся к морю.

Я заметил, как люди Джонса веером рассыпались по территории. Шефер явился в гостиницу с оружием, следовательно, ему было наплевать, уцелеет ли он сам. Но мне было не все равно, так как я должен был допросить его и узнать ответы на все интересующие меня вопросы.

– А как насчет этого чертового Уайтхеда? – спросил меня Сэмпсон, пока мы бежали к дому.

У бассейна имелось достаточно укромных темных мест, откуда Шефер мог легко напасть на нас. Темные тени протянулись от каждого дерева и куста.

– Не знаю, Джон. Еще недавно он был в гостинице. Будучи тоже игроком, он, в свою очередь, сам охотится за Шефером. Вот это и называется эндшпилем. Выигрывает только один из них… Он здесь, – прошептал я. – Я это чувствую.

Я вполне определенно ощущал поблизости присутствие Шефера. Уверенность в осознании данного факта пугала меня.

В темном доме послышались выстрелы.

Мое сердце упало, и в голове промелькнула противоречащая здравому смыслу просьба.

«Господи! Только бы Шефер остался жив!»

Еще одна цель. Схватка с последним противником, и все будет кончено. Семь славных лет игры, семь лет ожидания возмездия, семь лет жгучей ненависти. Он не мог вынести даже мысли о проигрыше. Он успел показать кое-что Байеру и Хайсмиту. Теперь он с удовольствием продемонстрирует и Уайтхеду, кто же здесь главный.

Шефер шумно пробирался через густую листву, затем ему пришлось преодолеть по пояс в воде зловонное болото. Тепловатую до омерзения жидкость покрывал двухдюймовый слой липкой зеленой слизи.

Он пытался не думать о болоте, о насекомых и тварях, живущих в трясине. За время службы в Юго-Восточной Азии ему приходилось преодолевать и более отвратительные преграды. Он не сводил глаз с дорогого загородного особняка Джеймса Уайтхеда. Оставался один, только один Всадник.

Джеффри посещал виллу и раньше, а потому хорошо представлял себе внутреннюю структуру здания и окружающую его территорию. Сразу за болотом начинался участок густой растительности, за ним – сетчатый забор и ухоженный двор. Уайтхеду не придет в голову, что Шефер появится со стороны болота.

Война был умнее, чем о нем думали другие. Он совершал убийства на островах Карибского бассейна много лет, и ни разу полиция не заподозрила его. Тот же Война помог Джеффри обстряпать дело с Кристиной Джонсон, и вся операция также прошла идеально. Все продолжало оставаться тайной внутри тайны, частью сложной и запутанной игры.

Неожиданно, на пару секунд, Шефер потерял всякую ориентацию: кто он, где находится и зачем.

Вот это его действительно напугало: серьезный сдвиг в мозгу в самое неподходящее время. Как ни странно, именно Уайтхед приучил Шефера к наркотикам во время совместной работы в Азии и сделал зависимым от них.