– Уже стала, – кивнул Королев. – Ты сам это видишь, не так ли?

– Вижу… а еще я вижу, что «папа» готов облизать нас с головы до ног. И это, Тор, – серьезно! Мы здорово укрепили его положение: ты думаешь, он об этом забудет? Не-ет. У него ведь тоже – репутация! Сейчас Лука в лепешку расшибется, чтобы всем продемонстрировать свое великодушие и щепетильность в вопросах чести. Он вгрохал в эти руды добрую половину своих денег, и отступать ему теперь некуда.

– Взрослые игры больших взрослых дядек, – пробормотал Королев.

Ровольт довольно осклабился и похлопал его по плечу.

– Мне кажется, Тор, ты слишком много думаешь о своих проблемах, а мы, между тем, уже сегодня стоим выше всего этого дерьма. Знаешь, почему?

– Ну?..

– Мы просто-напросто больше стоим! Да-да-да, наша элементарная биржевая стоимость гораздо выше любого Хэмпфри. За нас при любой погоде дадут хорошие деньги – а за него? – рваную крону?

Ровольт был прав, стопроцентно прав, и крыть было нечем. Но – то ли виски, то ли усталость тому были виной – а может, просто горечь отстраненности, горечь потерянных лет и ушедших навсегда друзей, – но Торвард вдруг взорвался, заорал, повернув к полковнику перекошенное ненавистью лицо:

– А что, все на свете меряется кронами? Э? Новенькими синенькими кронами? И крики Лумиса, умирающего на колу, тоже имеют биржевую стоимость? Скажи мне, лорд-канцлер, – имеют? И не говори мне о моем дерьме! Мое дерьмо – это твое дерьмо! Его, его, его, – затянутая в тонкую перчатку рука очертила круг, указывая на сидящих у стойки офицеров эскорта, – наше!

Ровольт не потерял хладнокровия.

– Это сейчас, – резонно ответил он. – А потом? Или ты думаешь гоняться за чертовым ублюдком всю жизнь? Превратить это удовольствие в шоу столетия? Я тебя умоляю. Сейчас – уже сейчас! – мы обладаем колоссальной силой, а сила – это деньги. Это власть, это тузы во всех рукавах. Ты отдаешь себе отчет, каким потенциалом ты сейчас обладаешь?

– Пускай даже тузы в штанинах, – буркнул Торвард, успокаиваясь. – А что касается потенциала – то да, я все понимаю. И поэтому мы здесь долго сидеть не будем. Сегодня-завтра окончательно решится вопрос с кредитами, мы еще раз обстоятельно побеседуем с «папой» – и ты отправишься на Оксдэм.

– На Оксдэм? – недоуменно скривился Ровольт. – Какого дьявола?

– Перезаряжаться. Ты загрузишь все боевые деки «Валькирии», проведешь необходимые тесты и ляжешь на курс к Бифорту. Я посижу пару дней здесь, после чего вылечу со всеми имеющимися силами – туда же.

– Ты решил…

– Да! – Торвард треснул стаканом по полированному дереву стойки и победно выпятил челюсть. – Мы идем атаковать Бифорт. Мы идем брать его…

Черный жеребец фон Дитца нервно косил умным темным глазом в сторону белой с черными «носочками» тонкой кобылы, танцующей под смеющейся девушкой в синем комбинезоне. Энджи совершенно не умела ездить на лошади – и Дитц, прекрасный наездник, что-то вежливо объяснял ей, почтительно склонившись к своей ученице. Девушка смеялась, запрокинув голову; они были удивительно красивы – тонкий юноша и светловолосая девушка – на нездешне-изящных благородных животных, гарцующие посреди пыльной желтоватой степи. Торвард щелкнул переключателем и опустил узкую маску электронно-оптического прибора.

– Сегодня не холодно, – сказал он, задумчиво глядя на тлеющие угли.

– Да, – согласился Кириакис. – Но это к снегу.

Костер, разведенный под черным брюхом «Валькирии», выглядел довольно дико – но сидеть на спине корабля было невозможно: там, на огромной высоте, гулял ветер, решетчатые узоры башен наведения и связи, торчащие из раскрытых люков, тонко пели под напором его холодных ласк. Торчать же в закупоренной металлической коробке Торварду не хотелось. Лука не возражал – и вахтенные вынесли столик и кресла за борт; они расположились в двух десятках метров от носового трапа правого борта и развели костер.

Королев провернул шампур – угли злобно зашипели каплями жира, распространяя одуряющий аромат жарящегося мяса.

– Ох-х… м-мм, – Кириакис втянул носом воздух и блаженно осклабился. – Вы просто волшебник, милорд.

– Возможно, – улыбнулся Торвард, возвращаясь в покинутое кресло. – Мы, привыкшие жить в роскоши и пыли своих механизированных пещер, часто упускаем эти простые радости – а, между тем, они дорогого стоят…

Лука понимающе кивнул и потянулся к оплетенному соломой графину. Принесенное им старинное вино действовало на Торварда довольно странно – не пьянило и не вгоняло в розовую эйфорию, напротив, мозг начинал действовать со снайперской точностью, выстраивая мысли ровными, как стрела, непробиваемо логичными шеренгами. Он пытался определить, из чего же сделан удивительный напиток, – и не мог; в бескрайнем величии мира вина изготовлялись из сотен разных ягод…

– Лорд Ровольт уже посвятил меня в сущность ваших сомнений, – проговорил Кириакис, наливая вино в бокалы. – И я хочу сказать вам сразу – они совершенно беспочвенны, милорд. Я в огромном долгу перед вами… и к тому же – что я стал бы делать с этим монстром? У меня нет ни специалистов, ни желания возиться с освоением чужой техники.

Торвард посмотрел налево – туда, где в пятистах метрах от острого носа линкора влажно светился линией стояночных огней темно-серый борт огромного двояковыпуклого диска. Даже рядом с титанической громадой «Валькирии» он не казался маленьким – в поперечнике старинная машина имела больше двух километров. Удерживаемый могучими фермами зеленоватых металлических опор, крейсер выглядел зловещим чужеродным призраком, вынырнувшим из жути стреляющего прошлого. Сейчас в его чреве ковырялись инженеры с «Валькирии» и кораблей Борзенца, разбираясь в тонкостях управления негуманоидных систем.

– Мы найдем для него работу, – хмыкнул Торвард. – Старик еще полетает… ударный крейсер прорыва! Ха, у него будет шанс вспомнить славное прошлое!

– Мне, конечно, жаль, что вы не сможете погостить здесь подольше, – вздохнул Кириакис. – Что ж, я понимаю – дела есть дела. Я и так вам многим обязан.

– Ну, это не значит, что мы уходим отсюда навсегда! – возразил Королев. – Мы вернемся – и не раз, ведь слово было сказано. Да и вы, – заметил он, прищурясь, – сохраняя прежнего союзника, сможете поднять свои акции на небывалую высоту – ибо статус верного друга несколько изменится, а?

– Видит Бог, с вами очень приятно иметь дело, – засмеялся Лука, – вы очень тонко чувствуете ситуацию, и – учитесь на глазах.

– Помогая нам, вы помогаете себе, – продолжал Торвард, – разве не так? Мы готовимся нанести решающий удар. Какое-то время нам будет довольно тяжело, и мы потребуем серьезной поддержки – но потом? Кто потом решится дунуть в нашу сторону?

Лука повертел в пальцах бокал.

– Да. Именно поэтому я хочу усилить вас настолько, насколько могу. Ваше поражение станет моим поражением, следовательно, оно недопустимо в принципе. Я не могу себе позволить проколы и крупные неприятности: во-первых, я не настолько молод, а во-вторых, слишком многое поставлено на карту. Поэтому… мы сделаем вот что: завтра мы с вами полетим поглядеть на строительство шахтных комплексов. С нами будет один весьма влиятельный местный князь. У меня хорошие отношения с этим человеком – надеюсь, хорошие настолько, насколько это вообще возможно…