— О Феннел! Я уже большая девочка и уверена, что справлюсь.

— Но вам придется самой работать на кухне, — скептически заметил дворецкий.

— Феннел, в то время как мои друзья и лорд Армстронг проводят Рождество в окопах, я уверена, что рискну зайти на кухню и положить себе на тарелку кусок холодной индейки.

Чуть позже Феннелы удивленно переглядывались на кухне.

— Клара мне очень нравится, но ведет она себя крайне необычно. Она мне прямо так и сказала — я сама справлюсь здесь на Рождество, — рассказывал он жене.

— Это все новомодные идеи, которых она нахваталась с тех пор, как связалась с компанией Джонни Сеймора. — Миссис Феннел тяжело вздохнула и бросила взгляд на свежую газету, которая пестрела заголовками о больших потерях в сражениях во Франции и о нападении республиканцев на казармы британских войск в Ирландии. — Что тут скажешь? Мир переворачивается с ног на голову.

Пруденс уехала на праздники к своим кузенам и кузинам в Дублин, и Клара с нетерпением ждала приезда Джонни в канун Рождества. Когда он подъехал к парадному крыльцу, она выбежала на улицу, чтобы его встретить.

— Господи, впереди целых две недели! — прокричал он, крепко обнимая ее, после чего они в обнимку зашли в дом и закрыли за собой двери.

Они лежали на полу перед уютно потрескивающим камином. На елке мерцали зажженные свечи.

— Так странно сознавать, что мы здесь только вдвоем, отрезанные ото всего мира. Этот дом не был предназначен для уединения. Он был рассчитан на то, чтобы в нем всегда было много гостей и много слуг.

Джонни затянулся своей сигаретой.

— А не только жена хозяина и ее любовник? — Он протянул сигарету и ей, и она тоже затянулась.

— Я часто смотрю на портреты предков Пирса, которые поглядывают на меня сверху вниз, осуждая за то, что мы здесь делаем.

— Разве можно осуждать счастье?

— Многие так делают.

— Ну и пусть.

— Мы не имеем права быть такими счастливыми, когда так много людей страдает на фронте… Через неделю наступит 1918 год. Закончится эта война когда-нибудь?

— Не хочу об этом думать.

— Почему?

— Потому что тогда Пирс вернется домой, — сказал он.

Он протянул руку и взял из-под елки завернутый подарок.

— Открой его сейчас, — сказал он.

Развернув красивую упаковку, она нашла внутри маленькую коробочку. Под крышкой оказалась брошь тонкой работы, сияющая россыпью кристаллов горного хрусталя.

— Это всего лишь бижутерия, но ее изготовили для меня на заказ в костюмерной мастерской театра «Гейти», — сказал он, прикалывая брошь ей на платье.

— Какая прелесть, — прошептала она, крепко прижимая украшение.

Клара встала и открыла окно в спальне. Джонни все еще спал. Снег толстым слоем лежал на подоконнике, и все вокруг, насколько хватало глаз, было укрыто белым одеялом. Начинался новый густой снегопад, и снежинки залетали в комнату, тая сразу же, как только касались теплых половиц. Она представила себе, что сейчас во Франции, у Пирса, тоже идет снег. А переведя глаза на фигуру спящего Джонни, задумалась, как все это дошло до такого.

Следующие несколько дней в их маленьком мирке пролетели очень быстро. Снегопады продолжались, и они, тепло одевшись, уходили на дальние прогулки по берегу озера и по холмам вокруг него.

Джонни отступил на шаг от картины, немного помолчал, глядя на Клару, и объявил:

— Все, готово.

Клара подошла, остановилась рядом с ним и посмотрела на холст.

Картина была написана сочными красками; на ней крупным планом была изображена сидящая Клара, которая смотрела на зрителя мечтательным взглядом, в то время как на ее лице блуждало очень необычное выражение — смесь надежды и разочарования.

— Джонни, это не я. Ты позволил в работе дать волю своим чувствам ко мне. Я не выгляжу настолько здорово.

Он нежно обнял ее:

— Она все равно не в состоянии воздать тебе должное в полной мере.

78

Как-то уже весной через парадный вход широким шагом вошла Пруденс с пачкой бумаг в руках.

— Эй! Клара! — крикнула она с порога. Ответа не последовало, и она прошла через холл. — Феннел?

Обойдя лестницу, она через задние двери прошла на половину для прислуги. Там она обнаружила Феннела, сидящего и читающего газету, и миссис Феннел с чашкой чаю в руках.

— Да, после моего отъезда весь порядок в доме, похоже, вылетел в трубу, — заявила Пруденс, а Феннел быстро встал и отложил газету в сторону.

— Где Клара? — требовательным тоном спросила она.

— Э-э-э… она уехала в город покупать новые кисти для рисования вместе с мистером Сеймором.

Пруденс презрительно закатила глаза к потолку.

— Так они до сих пор не закончили этот чертов портрет? Я уверена, что на «Мону Лизу» и то ушло вдвое меньше времени.

— Мистер Сеймор — великий перфекционист, — сказал Феннел.

— Так я и поверила! — громко вздохнула Пруденс. — Когда ее светлость соизволит вернуться, передай ей, что мне необходимо срочно подписать у нее эти бумаги на управление поместьем. Я оставлю их на столе в библиотеке.

Она бросила на Феннелов уничижительный взгляд, развернулась и вышла. Пруденс направилась было в библиотеку, но потом в голову ей пришла одна мысль. Она остановилась, а потом подошла к двери в бальный зал. Войдя внутрь, она увидела на большом мольберте картину, укрытую покрывалом. Она подошла поближе, решительно сдернула покрывало и молча уставилась на совершенно законченный портрет.

79

Субботним вечером уже в апреле в доме собралась большая компания друзей Джонни. Все находились в состоянии возбужденного ожидания, и связано это было с тем, что среди них был друг Джонни из Америки — голливудский режиссер Пол Тирни. Он привез свой последний фильм, а также экран и проектор, чтобы его показывать.

— Я просто очарована кинематографом, — заявила Клара, пока Феннел расставлял в бальном зале стулья для гостей, а Пол с Джонни устанавливали экран и проектор. — Я любила театр, но эта штука еще более захватывающая.

Наконец все расселись по своим местам.

— Сначала я хочу показать вам короткий ролик, снятый на войне, — сообщил Пол, когда свет был погашен и на экране замелькали первые кадры.

Клара сидела с Джонни в первом ряду и как завороженная смотрела на черно-белое изображение солдат на фронте.

— О, Джонни, ты только посмотри на это. Раньше я могла себе только представлять, как все это выглядит по описаниям в письмах друзей, а теперь все это перед глазами, как будто мы находимся там вместе с ними.