– Тихо, подруга. Все нормально, недоразумение вышло.

Ничего себе недоразумение, чуть башку не проломил… Я осторожно села. Так, вроде голова не кружится, и тошнота прошла. Интересно, сотрясение мозга он мне обеспечил или обойдется? Любой нокаут – сотрясение, поэтому не завидую я профессиональным боксерам… Я провела ладонями по лицу. Что за дурь в башку лезет?

– Маруська?

– Все нормально. Кажется. Ты его знаешь?

– Николай, – мужчина протянул руку, помогая подняться. – Извини, что так вышло.

– Мария.

Черт, все-таки промазала.

– Маш, тошнит?

Я помотала головой:

– Прошло.

– Глянь на меня… зрачки одинаковые, нистагма нет. Вроде обошлось. Голова не болит?

– Болит, естественно, – я потерла затылок, зашипела. – Шишка будет, блин.

– До свадьбы заживет, – усмехнулся Николай. – Тем более, мы квиты, глянь, чуток всего промахнулась, – он продемонстрировал разодранный рукав и ссадину вдоль плеча.

– До свадьбы вряд ли, – вмешался Ив. – Надеюсь, еще одну свадьбу моя жена пока не планирует. Обработать рану?

– Да ну, ерунда какая.

Улыбаться-то он улыбался, а взгляд настороженный. Интересно, он всегда такой… растяжка на взводе, зацепишь – бабахнет?

– Что вы здесь делаете?

– Ларингоскоп ищем, – ответил Ив. – Маше.

– Вот такое? – Николай протянул тетрадный лист, на котором не слишком умело, но довольно точно был изображен ларингоскоп с присоединенным клинком.

– Да. Вадим рисовал?

– Он. И вот лекарства… – Из кармана появился еще один мятый листок. – И вот…

– Интубационную трубку и мешок Амбу, – закончил за него муж. – У дураков мысли сходятся. Как там Игорь?

– Плохо. Вадим говорит, шансов почти нет, но он попытается.

– В аптеке уже был?

– Нет.

Ив кивнул, вывернул на прилавок содержимое рюкзака. Разделил пополам лекарства.

– Я с запасом брал, должно хватить. Это тебе, чтобы на аптеки времени не терять. Теперь смотри. Вот это – интубационная трубка. Вот это – мешок Амбу. Там еще есть, увидишь, я шкафы не закрыл. Рванул сюда, как только чужой голос услышал. Ларингоскопа нет.

Я перевела взгляд с мужа на блестевшую на столе рукоять ларингоскопа.

– Возьми несколько трубок разных диаметров, как я, – продолжал Ив. – Может быть, сумеете через нос завести или трахеостому… Хотя откуда бы Вадиму суметь…

– Сумеет. Вадим – все сумеет. Точно ларингоскопа нет?

– Я не нашел, но можешь проверить.

Ив начал собирать рюкзак.

– Еще смотри: трахеостомическая трубка, скальпель, зажимы. Обрати внимание: вот такой у них должен быть носик. Трубку я там точно видел, скальпели есть, зажимов тоже навалом – ничего особенного. Если заинтубировать не получится – тогда так. Трахеотомии всех учат, может, Вадим и не забыл. Учитывая, сколько хлора Игорь успел наглотаться, скорее всего, придется так…

– А это что?

– Фонарик. Неврологический, но другим пока не разжились, – сказал муж, складывая внутрь рюкзака ларингоскоп. – Помощь нужна или сам разберешься?

– Сам.

– Тогда мы пошли. Удачи тебе.

– И вам. Спасибо. Хороший ты мужик. Иван. Даст бог, еще свидимся.

Мы вышли на улицу.

– На кой черт тебе ларингоскоп без клинка? – спросила я после долгого молчания.

– С клинком. – Муж достал из кармана клинок-макинтош. – Сунул в карман на автомате, когда голоса услышал. Удачно вышло.

– Удачно…

– Нынче каждый сам за себя… Маш, не смотри на меня так! Ну, если я такая сволочь – на, иди и отдай.

– Нет.

– То-то же.

Я усмехнулась.

– Оба мы… сволочи. Но все это не обязано мне нравиться.

– Думаешь, мне оно нравится? Но кроме тебя у меня никого нет.

– Черт… – Я опустилась на бордюр, обхватив голову руками. Разразилась длинной матерной тирадой, и даже больное горло не остановило.

– Маш…

– Все. Проехали. В пятую?

– В пятую.

Около пятой вполне предсказуемо бурлила толпа, и эта толпа мне совершенно не понравилась. Казалось, люди уже не надеются получить хоть какую-то помощь. Обреченность, страх и отчаяние… Дежавю. Я точно знала, где уже видела подобное, – и воспоминания оказались не из приятных.

– Ив, я туда не пойду.

– Маруська, не дури. Вроде договорились уже.

– Нет. Около морга было примерно то же. И второго погрома я не переживу. Отнюдь не фигурально.

Ив какое-то время молчал, разглядывая народ.

– Постой-ка здесь, я разузнаю.

– Нет!

– Тихо, Маруська. Тихо. В самую гущу я не полезу, не дурак. По краешку похожу, может, языками с кем зацепимся. Больница, похоже, не работает. – Он осторожно разжал мои пальцы, вцепившиеся в рукав. – Маш, все нормально. Постой здесь, я быстро.

Он ввинтился в толпу и потерялся среди безликих голов. Я прислонилась к углу дома. Пальцы теребили «молнию» поясной сумки. Ну куда он полез – приключений на задницу мало? Впрочем, вернулся муж и вправду довольно быстро.

– Полчаса назад на дверь повесили объяснение: приема нет из-за отсутствия воды и электричества. И закрылись изнутри.

– Черт… Их снесут. Должны же быть резервные генераторы?

– Жена, ты как дитя малое. Зданию пятьдесят лет. Значит, изначально ничего подобного не имелось, все дополнительное оборудование – на усмотрение главного. А у него могут быть и другие заботы, особенно если место свое получил за то, что умеет вовремя подлизать, где надо. Сева вон… – Ив махнул рукой.

– Не любишь ты его…

– Не люблю. И он меня тоже, как ты успела заметить. Не перебивай. Словом, у главного забот хватает и помимо генераторов, которые ему нужны, как рыбе зонтик. А еще надо про свой карман не забыть… И даже если они генераторы купили – за ними ухаживать нужно регулярно и запас топлива иметь. И даже если генераторы не только есть, но и работают – проблему с канализацией они не решат. Водоснабжение все равно централизовано.

– В общем, задница, как ни крути, – резюмировала я.

– Она самая.

Он, кажется, хотел сказать что-то еще, но разрозненный шум толпы сложился в стройное, чеканное скандирование.

– У-бий-цы! У-бий-цы!

Я съежилась, зажав уши, спрятала лицо на груди мужа,