– Мастерство не пропьешь.

– Точно.

Расстегнуть ремень, позволить снова подхватить на руки, обвив ногами его талию, почувствовать, как он заполняет целиком, подаваясь навстречу, пока дыхание не сорвется в протяжный стон, а руки не ослабеют. Опуститься на груду одежды, потянув его за собой, снова поймать ритм, еще и еще, пока не собьешься – потому что не сбиться не получится. Еще несколько движений – и теперь его очередь. Встретиться взглядом, обнять и больше не отпускать.

Кашель, как всегда, подобрался не вовремя, заставив Ива резко дернуться, высвобождаясь.

– Всю малину испортил, – сказала я отдышавшись. – Ну, хорошо хоть, не полминутой раньше. Хотя… было бы забавно.

– Зараза ты, Маруська. Ехидная зараза.

– Не рыдать же…

– И то правда, – он снова обнял, вытянувшись рядом.

– Муж… а ты меня еще любишь?

– А что я только что делал?

– И кто из нас ехидная зараза?

– Так с кем поведешься… Люблю. Пойдем-ка в спальню, нечего на полу валяться.

– А собираться?

– Успеется. Утром.

Мы вышли из дома, едва стало достаточно светло для того, чтобы не переломать ноги на улицах с неработающими фонарями. Собрались и вправду быстро – в конце концов, и уходили не в никуда. У родителей наверняка найдется какое-нибудь барахло на первое время. Люди их поколения не выбрасывают добротные вещи лишь потому, что те вышли из моды. А еще у них можно будет взять мотоцикл и попробовать вернуться в город, на этот раз забрав с собой столько, сколько влезет в коляску. Но это потом – когда мародеры перережут друг друга. Оставаться в городе опасно – даже если не принимать во внимание то, что в водохранилище опасная концентрация хлора может сохраняться до двух месяцев, а по улицам, вспомнив древний лозунг «грабь награбленное», бродят люди со знаменем экспроприаторов капиталистической собственности наперевес. Главное – вода, электричество и канализация. Точнее – их отсутствие. Из унитаза уже несло так, что вонь чувствовал даже мой почти потерявший обоняние нос. А что будет после того, как переполнятся сточные емкости и все это добро польется в пруд, не хотелось даже думать.

Перед уходом Ив тщательно проверил краны и выключатели.

– Вдруг да… – ответил он на немой вопрос. – Я все же надеюсь сюда вернуться. Насовсем.

Это вряд ли. Но вслух я не стала ничего говорить. И без того тошно. Ив запер все замки. Еще одно бессмысленное действо. Ценного внутри не осталось ничего – в самом деле, не считать же ценностью нажитую за пять лет технику, без электричества превратившуюся в бесполезный хлам, да брошенные в шкафу банковские карточки? Даже если в городе и найдется хотя бы один работающий банкомат, что толку в бумаге, которую некуда потратить?

– Маш, как думаешь, облако сдуло? – спросил муж, когда мы вышли из подъезда. – Можно, конечно, по объездной кругаля дать, но далековато пешком выходит.

По сравнению с полутора сотней километров десятком больше – десятком меньше особой роли не играло, но тащиться сперва до объездной, а потом огибать город и вправду не хотелось. Прямой путь лежал через зараженные районы, мимо больничного комплекса, где работал Ив.

– Думаю, сдуло. Если не соваться в овраги и подвалы, все должно быть нормально. Пойдем напрямик.

Город казался пустым. Таким тихим он раньше бывал только после полуночи, когда добропорядочные граждане сидели по домам и только изредка по улицам с ревом проносились автомобили, чьи водители возомнили себя шумахерами.

Наверное, вчера на выезде из города были страшенные пробки – но мы этого не видели, а сейчас машин не осталось даже на стоянках. Магазины с выбитыми стеклами, разграбленные ларьки, попался даже вывороченный из стены банкомат. Кое-где – трупы с проломленными черепами и другими признаками насильственной смерти. Надписи на заправках «бензина нет» – может, правда, а может, проблема просто в отсутствующем электричестве. Переполненные мусорные баки, бродячие псы, деловито разгребающие помойки. А вот бомжей не видать…

Потом трупов стало больше – судя по всему, мы добрались до районов, попавших под облако.

– Через несколько дней в городе станет невозможно дышать, – сказал Ив. – Когда все это начнет разлагаться. И тогда отсюда уйдут последние из выживших людей.

Голос гулко разнесся по пустым улицам. Я поежилась.

– А по городу будут среди бела дня бродить стаи крыс и бродячих собак. Столько еды, хоть и подтухшей, – продолжал муж. – И достаточно какой-нибудь залетной бактерии… Пожалуй, я не сунусь обратно без противочумного костюма.

– В нашем регионе природных очагов чумы нет. Разве что совсем уж какая-нибудь крыса-экстремал, любительница дальних путешествий, да и то… ты не помнишь, сколько у чумы инкубационный период?

– От суток, если первично-септическая… а верхний предел не помню. Доберемся до твоих, надо будет в справочник глянуть.

Пожалуй, добрая половина веса за плечами приходилась на книги. Интернет канул в Лету, а в голове все сохранить невозможно. И неважно, что в деревне без оборудования и лекарств ничего не смог бы сделать даже сам Пирогов. Если не цепляться пусть и за призрачную надежду сохранить информацию – останется только одеться в шкуры и вытесать каменные топоры. Но до чего же жаль пабмеда, кокрановских архивов и медскейпа[50]…

– Гуляла же эта дрянь по Европе, – продолжал Ив. – Штамм другой был, правда, более патогенный… так кто знает, во что она в таких условиях выродится сейчас?

– С купцами и армиями гуляла.

– А сейчас будет с мародерами. Вон, полюбуйся.

Возле здоровенного торгового центра, несмотря на ранний час, суетились какие-то люди.

– Не похожи на мародеров.

И вправду, не будут мародеры организованно вытаскивать из здания трупы, сгружая их в подогнанный грузовик.

– Пойти, что ли, поспрашивать?

– С ума сошел? Они нас не трогают, мы их не трогаем.

– Да вроде не агрессивные…

– Когда станут агрессивные – поздно будет.

– Постой тут, а я поговорю.

– Твою мать, и еще что-то говорят про женское любопытство!

Пока мы препирались, заполненный доверху грузовик уехал. Тела внутри здания, видимо, закончились, потому что следом люди потащили на улицу телевизоры и стиральные машины, аккуратно составляя их у дороги.

– Мародеры, – буркнула я. – Сейчас еще одну машину подгонят и вывезут. Пошли отсюда.

– А трупы им зачем?

– Мясо.

– Машка, ну ты скажешь… чуть не вывернуло.

– Есть другие варианты?

– Нет. Но не так же быстро!