этого не был «пуст», ведь кто ж с пустым «резервом» на дело ходит, всё равно, как на боевой выход БК не взять, то момент, когда случится «переполнение», когда я уже не смогу впихнуть в себя ни малейшей крупицы этой энергии, был уже очень близок. О том, что со мной случится в этот момент, как будет дальше происходить взаимодействие с направленными на меня лучами, даже думать не хотелось. Не то, что проверять на себе. И что делать?

Выскользнуть из окружения оказалось вполне решаемой задачей. Для этого пришлось «нырнуть» немного глубже, туда, где в известняке шёл ещё один водонесущий слой — внутри него было двигаться значительно проще и быстрее, чем в самом известняке и более плотных породах. Ведь, что собой этот слой представляет? Всего лишь сырой крупнозернистый песок, а камень — это камень. В результате такого финта моя горизонтальная скорость стала очень значительно превосходить вертикальную скорость продвижения вниз драконов. Это дало возможность покинуть сжимающийся круг и вырваться на «оперативный простор», однако драконов с хвоста скинуть не удалось.

Водоносный слой, как назло, оказался очень широким. Настолько, что его ширины оказалось достаточно, чтобы в нём поместился целиком дракон. И он поместился. А это, опять же, значило, что скорость драконов тоже увеличилась. А расстояние между мной и первым из них, тем, ближе к которому пролегал путь моего бегства из круга, сократилось метров до десяти. И это было уже опасно.

Чем опасно, ведь моя скорость всё равно больше скорости костлявых? Он показал мне чем! Эта тварь дунула! Дунула каким-то своим аналогом пламени прямо по оставленному мной следу.

Казалось бы: ну и что? Песок же сразу за моим телом смыкается, стоит мне только протащить себя хоть немного вперёд, да ещё и слой водоносный — то есть, буквально подземная река (ну или озеро), какое может быть пламя? Ан нет! Может! И ещё как может!

Пламя оказалось нематериальным. И легко прошло сквозь землю и воду словно бы находилось в каком-то ином измерении или слое мира. Меня спасла только обострившаяся интуиция, заставившая буквально поперёк себя извернуться, резко меняя направление своего движения на перпендикулярное, чтобы под прямым углом уйти с линии атаки вправо, оставаясь всё в том же водоносном слое.

Я не увидел факела, как вообще что-то можно было бы увидеть в толще земли на глубине более ста метров от поверхности? Среда ведь не прозрачная, свет не проводит. Да и Дроны мои с их камерами были в этом деле совершенно бесполезны, так как показать они могут лишь то, что находится на поверхности. Конечно же они мне помогают. Их помощь трудно переоценить: их наличие и система позволяет мне достаточно точно позиционировать своё положение, выдерживать направления и как-то привязываться к карте. Но видеть преследующих меня под землёй драконов, к сожалению, они не могли уже никак. Единственные вещи, на которые я мог в этом полагаться, это интуиция и это странное чувство магии в окружающем пространстве. Причём, только сродственной мне магии. И нельзя сказать, что «картинка», получаемая мной при помощи этого чувства, отличается хоть сколько-нибудь высокой четкостью или точностью. Драконы воспринимались, как здоровенные, яркие и очень агрессивные сгустки этой силы. Та атака, от которой я так отчаянно пытался увернуться — как нечто бесформенное, выстрелившее из центра ближайшего ко мне сгустка вперёд, узким, расширяющимся с расстоянием конусом. Бесформенное, почти бесцветное, но до холодного пота на лбу и стад мурашек на спине опасное. О том, что это именно драконье пламя, окутанный множеством легенд выдох костлявой рептилии, я мог только предполагать. Просто, эта интерпретация «картинки» казалась мне наиболее логичной в данной ситуации.

Интерпретации интерпретациями, а ускользнул из-под удара я лишь в самый последний момент и буквально чудом. Да и то, самый край выдоха едва-едва скользнул по моей стопе, по самой-самой поверхности кожи, даже не задел, а прямо-таки погладил. Но этого поглаживания хватило для того, чтобы всё моё тело, словно бы током электрическим прострелило, начиная от этой стопы. Совершенно непередаваемые ощущения: в их смешались и боль, и холод, и судорога, и, что парадоксально, жар с какой-то даже степенью удовольствия, что ли…

Стопа занемела. Онемение распространилось по ноге почти до самого колена сразу, и, что самое неприятное, медленно продолжало ползти и дальше, выше, вверх по телу.

Но, слава всем богам, не долго. Уже через пару секунд, онемение начало отступать и проходить, оставляя после себя жжение и неприятный будоражащий зуд. А «резерв» быстро-быстро принялся заполняться. Гораздо быстрее, чем даже в то время, когда на мне сосредоточены были все пятнадцать лучей, а не двенадцать, как сейчас.

То самое «переполнение» наступило всего через пять секунд после того, как начало отступать онемение. И состояние это было… не из тех, которые хочется повторять. Совсем не из тех.

Жжение в груди, зуд, словно от низковольтного электрического тока, распространяющийся из центра груди по всему остальному телу, чувство, что тебя буквально распирает, разрывает на части, надувает, как тот шарик, который ещё мгновение, и лопнет. Непереносимое желание немедленно сбросить то, что распирает, хоть куда-нибудь. Не важно как и куда. Да ещё и жжение нарастает, а зуд постепенно переплавляется в настоящую боль, словно кто-то невидимый, на невидимом реостате повышает сразу и напряжение, и силу тока, что через меня пропущен.

Описывать это долго, происходило быстро. Хотя, опять же, не могу сказать, сколько оно заняло по времени внешнему, объективному — секунду? Две? Три? Час? Нет, ну час — это вряд ли. Ведь, когда я в себя-таки пришёл, ну как пришёл — смог хоть сколько-то связно мыслить, «подсветка» всё ещё висела на мне, а значит, больше десяти минут точно пройти не могло.

Кажется, я орал. По крайней мере, какое-то время после сильно саднило горло. Возможно, сильно дёргался в конвульсиях и драл ногтями грудь, потому что доспех на груди был сильно расцарапан, а часть наваренных пластин оторвана. И я их потом не нашёл.

Но главное — дракон, меня преследовавший, не двигался. Он был мёртв, а я обнимал лобовую кость его черепа. Пробитую. Взасос «целуя» эту самую пробоину, которая, если судить по форме и размеру, скорее всего, была оставлена моей правой рукой. Кулаком.

И дракон, то, что от него осталось, был, в плане энергии, «сух», как колодец в Сахаре.

Однако, «подсветка» на мне всё ещё висела, а два оставшихся дракона были живы и стремительно приближались ко мне. И «резерв» опять приближался к критическому максимуму.

А