Он кивнул на дом по другую сторону газона.

– Так, значит, там она и живет? – спросила Фредрика.

Петер кивнул. Мышцы у него на шее были напряжены, взгляд потускнел от усталости.

– Я немедленно иду туда, – проговорил он.

Они обошли газон и проникли в дом престарелых через главный вход с другой стороны.

– Петер Рюд, полиция.

Он предъявил удостоверение санитарке, которая немедленно отложила в сторону дела и провела их в комнату Теа Альдрин. В коридоре стоял свежий запах – не чувствовалось той затхлости, которой пахло в других подобных заведениях, где Фредрике доводилось бывать.

Санитарка остановилась возле одной из одинаковых белых дверей и решительно постучала, затем потянула за ручку и вошла:

– Вы в курсе, что она не разговаривает?

– Да.

Поначалу они попали в небольшой холл, затем прошли дальше в комнату – светлую и просторную, просто обставленную.

Теа Альдрин сидела в кресле, повернутом к окну. Она осталась совершенно неподвижна: если и слышала, как они вошли, то не подала виду.

– Теа, к вам пришли.

По-прежнему никакой реакции. Петер быстрым шагом обогнул кресло и стал так, чтобы находиться в поле зрения пожилой дамы.

– Меня зовут Петер Рюд. Я из полиции.

Фредрика поспешила встать рядом с ним. Она представилась более мягким тоном и пододвинула себе стул. Петер сделал то же самое.

– Мы здесь для того, чтобы задать несколько вопросов по расследованию, над которым сейчас работаем, – начала Фредрика. – Вы помните девушку по имени Ребекка Тролле?

Никакого ответа, никакой реакции.

Теа не сильно постарела с тех пор, как ее фотографии публиковались в последний раз, в связи с выходом из тюрьмы. Седые волосы подстрижены простым каре, темные брови и острый нос. Заурядная пенсионерка.

Достав фотографию Ребекки, Фредрика подержала ее перед лицом Теа.

– Нам известно, что она побывала здесь, – проговорил Петер. – И хотела побеседовать о вашем прошлом.

– Об убийстве вашего бывшего бойфренда, – уточнила Фредрика.

– И об исчезновении сына, – добавил Петер.

В комнате повисла такая гнетущая тишина, что Фредрике казалось, ее можно пощупать, стоит только протянуть руку. У Петера напряглись желваки – чувствовалось, что он вот-вот взорвется.

– Вы помните киноклуб? – спросила Фредрика.

На лице старушки промелькнуло подобие улыбки, но та исчезла так быстро, что Фредрика засомневалась, действительно ли видела ее.

– Честно говоря, на сегодняшний день мы совершенно сбиты с толку, – продолжала она. – Мы нашли еще несколько трупов на том месте, где первоначально откопали тело Ребекки, но не понимаем до конца, как все это взаимосвязано. Единственное, что нам доподлинно известно, – как бы мы ни поворачивали всю эту историю, она неизбежно приводит к вам.

Старушка побледнела, но продолжала молчать. Откинувшись в кресле, она закрыла глаза, всячески стараясь отрешиться от назойливых посетителей.

– В могиле лежал мужчина, Элиас Юрт. Вы помните его? – жестко спросил Петер. Голос его дрожал от едва сдерживаемого раздражения. – В доме напротив находится пансионат для инвалидов. Вы знаете тех, кто там живет? – Он наклонился к ней. – Человек оттуда пропал вчера вечером. Вам известно об этом?

Теа замерла, ее веки задрожали. Не приходилось сомневаться, что она слышит обращенные к ней слова. Почему же упорно хранит молчание?

– Молодой парень, который в одном соображает, а в другом нет. Вы видели его? Он высокий и темноволосый. Почти всегда одет во все синее.

Казалось, Петер вот-вот заплачет.

Фредрика осторожно положила руку ему на рукав, встретилась с ним глазами и чуть заметно покачала головой: так мы ничего не добьемся, придется отступить.

И тут она увидела, что Теа плачет. Слезы проложили по ее лицу прозрачные дорожки. Однако глаза ее по-прежнему были закрыты.

Петер встал со стула и присел перед старушкой на корточки:

– Вы должны поговорить с нами. – Голос его звучал теперь с такой мольбой, что Фредрика не знала, куда деваться. – Если вы что-то видели, ну хоть что-нибудь, вы должны нам рассказать. Или если вам угрожают. Надо рассказать и об этом тоже.

Теа вытерла слезы тыльной стороной ладони. Фредрика не знала, что и подумать о ней. Гордая и непоколебимая, но явно сломленная жизнью. Когда-то у нее было все, чего может пожелать человек. Теперь она сидит в богоугодном заведении, всего лишенная.

Внезапно она поднялась с кресла и легла на кровать спиной к посетителям. Петер и Фредрика тоже поднялись.

– Мы еще вернемся, – произнес Петер, обращаясь к спине старушки. – Слышите? Мы это дело так просто не оставим только потому, что вы отказываетесь сотрудничать.

Когда они вышли из комнаты, Теа лежала все в той же позе.

– Проклятая старушенция! – выпалил Петер уже в коридоре.

Фредрика не ответила и пошла разыскивать кого-нибудь из персонала. Ее взгляд остановился на молодой женщине, перелистывающей карту пациента.

– Простите.

Женщина подняла глаза. Фредрика давно не видела такого затравленного взгляда и даже на минуту засомневалась. Лицо у медсестры было бледное и усталое.

– Простите, – снова произнесла Фредрика. – Могу ли я задать вам несколько вопросов по поводу Теа Альдрин?

– Разумеется. – Молодая женщина сглотнула и попыталась улыбнуться. – Но я мало чем могу помочь, моя смена только началась. Мне обычно звонят, когда надо срочно кого-нибудь заменить, как сегодня.

– А вчера вы не работали?

На лице женщины появилось выражение облегчения.

– Нет.

Создавалось впечатление, что она совсем не хочет им помогать.

Фредрика прочла имя на бедже женщины: «Малена Брумберг».

В ее глазах сквозила тревога, от которой Фредрике стало не по себе. И она поняла, что Петер тоже это заметил.

– Нам надо узнать, приходили ли вчера к Теа посетители, – сказала Фредрика.

– Тогда вам придется обратиться к кому-нибудь другому. Я, как уже было сказано, вчера не работала.

В коридор вышла другая сотрудница: должно быть, услышала их диалог.

– К Теа практически никогда никто не приходит, – ответила она Фредрике. – И вчерашний день не был исключением.

– Вы работали вчера?

– Да, весь день. Единственный, кто регулярно навещает Теа, – это тот полицейский. Кажется, его фамилия Росс.

Фредрика не стала комментировать действия Турбьерна Росса. Она стыдилась за его поведение, от души желая, чтобы эти визиты прекратились.