— Как ты считаешь лучше, папа. Ну-ка, присядь.

— Мы похороним Неда, как подобает моему брату. Другого у меня нет, Чарли, и я жалею, что не дал тебе брата, пусть даже незаконнорожденного. Но я был слишком горд, чтобы блудить, а ужасные поступки моего отца показали мне, что может произойти с людьми богатыми и знатными, когда они начинают скучать. Я выбрал парламент, у тебя есть твоя латынь и греческий, а потому нам не нужно идти по стопам Гарольда Дарси. — Он сухо усмехнулся. — К тому же я породнился через брак с семейством Беннетов — более чем достаточно, чтобы избежать скуки!

— Я начинаю понимать, почему ты был против изысканий Мэри, — сказал Чарли. — Ты боялся, как бы она не собрала сведения о Гарольде Дарси, если начнет копать в Шеффилде, ведь от Манчестера до него рукой подать. А что ты сделал с письмом Гарольда?

— Сжег его и никогда об этом не жалел. Мальчиком я его не терпел; возможно, потому-то он и привязался к Джорджу Уикхему, пресмыкавшемуся перед ним без всякого стыда. Думаю, Джордж ожидал, что ему будет завещана внушительная сумма, однако моего отца позабавило бы разжечь надежды Джорджа, а затем погасить их, да еще сведя все к приходу! Если кто-нибудь знал, насколько Джорджу претила сама мысль стать приходским священником, то это был мой отец. Он наслаждался жестокостями подобного рода. Впрочем, о темных делах моего отца Джордж ничего не знал, иначе я бы никогда от него не избавился. С твоей тетей Джорджианой у него ничего не вышло, и вот тогда, полагаю, его ястребиные глаза высмотрели мою любовь к твоей матери — иначе почему я уплатил его долги и принудил жениться на Лидии? Быть женатым на Лидии его вполне устраивало, поскольку позволяло торчать у меня под носом и обеспечивало, что я и впредь буду оплачивать его долги и долги Лидии.

— Большую часть того, папа, что ты сказал мне, придется также сказать маме, и с некоторыми подробностями о Лидии. Но только не о том, кто ее убил.

— Разумно! Это останется нашей тайной.

— Ну а про Гарольда Дарси?

— Может быть, но с умолчаниями.

— Да, папа. Объясни про Неда, кто он и что он, а также про некоторые гнусности Гарольда, однако не самые худшие. Но только я настаиваю, чтобы ты рассказал ей про свою клятву Гарольду касательно Неда и его родства с тобой. Она боялась и не терпела Неда, думая, что у него есть что-то против тебя и что втайне ты страдаешь из-за его власти над тобой. Надо доказать ей, что ты любил его братской любовью. Мама всегда понимала отношения, построенные на кровном родстве.

Фиц снова заплакал. Чарли обнял сгорбленные плечи отца, прижал его к себе. Сколько меняется, когда узнаешь, что полубог тоже человек!

— Я объясню маме. А более личное ты должен сказать ей сам, когда сможешь. — Ободренный таким смягченным и более доступным отцом, Чарли решил пойти ва-банк. — Ваших детей так огорчает, когда вы с мамой ссоритесь, но что даже больше огорчает — так это то, что мы могли бы кататься на коньках по льду между вами. Нельзя ли улучшить это положение?

— Не перегибай палку, Чарли. Спокойной ночи.

Измученный Фиц на следующий день проснулся в самый разгар утра и обнаружил, что Элизабет сосредоточенно пишет за столиком возле его кровати, но лицо, которое он увидел, было лицо Неда, и он очнулся с отчаянным криком:

— Нед! Нед!

Она тотчас положила перо и села на край кровати, взяв его за руку.

— Тс-сс, Фиц. Это я, Нед обрел покой, ты помнишь?

Конечно, он помнил, теперь, когда сон рассеялся, но не сумел остановить слезы.

— О, Нед, Нед! Как мне жить дальше без Неда, Элизабет!

— Наверное, как я, будь это Джейн. Только время может заживить некоторые раны, но полностью — никогда. Я тяжело перенесла кончину моего отца и оплакивала его очень долго. Ты был тогда так мил со мной! А я выхаживала бедняжку Чарли, такого больного и слабенького… Фиц, разве не поразительно, как он вырос? Когда он пришел ко мне вчера вечером, я была… потрясена. Словно он отправился на поиски детей еще мальчиком, а вернулся мужчиной. Даже лицо у него изменилось. Миловидность, так портившая ему жизнь, исчезла, испарилась без следа. Он очень, очень красив, но всякий намек на женственность абсолютно изгладился.

Он понимал, что она говорит, чтобы дать ему время успокоиться, но это горе не подчинялось светским правилам. Пройдет еще много дней, прежде чем он сумеет окончательно взять себя в руки.

— Как возликовала бы Каролина Бингли, если бы увидела меня сейчас, — сказал он, беря носовой платок, который она ему протянула.

— Значит, к лучшему, что я вышвырнула ее.

Он сумел выдавить бледный смешок.

— Да-да.

— Нед очень усердно трудился для тебя, — сказала Элизабет. — Джейн немного успокоилась теперь, когда она знает, кто убил Лидию. Чарли известил шеффилдских констеблей, и эта Мэтчем и ее сообщники будут арестованы. Если бы не упорство Неда, мы бы никогда этого не узнали. Я бы так хотела поблагодарить его и особенно — как моего брата. И Джейн тоже.

— Что ты пишешь? — спросил он, меняя тему. Говорить о Неде было слишком больно.

— Да просто списки для Мэри, она прямо помешалась на сиротских приютах. Надо было чем-то заполнять время, пока ты не проснулся.

Он застонал.

— Будут ли сиротские приюты более переносимыми, чем книга о бедах Англии?

— Пожалуй, нет, но только хуже всего Мэри без дела. Бедный Ангус! Он так безумно влюблен в нее, а она этого не замечает.

Он сел на кровати, утер лицо, высморкался.

— Я лег спать во всей своей грязи, и мне необходимо принять ванну. Ты не попросишь Мида приготовить ее? — Он посмотрел на нее с улыбкой. — Нам надо поговорить, но не сейчас. После похорон Неда, когда все войдет в колею. У нашего сына хватило наглости сказать, что наши дети устали кататься на коньках по льду между нами, и каким-то образом мы должны растопить этот лед. Через несколько дней. Хорошо?

— Да, — сказала она, вставая и отодвигая столик. — Оставляю тебя, милый, для твоей ванны.

— Я люблю тебя, Элизабет.

— А я тебя.

— Я сказал, будто жалею, что женился на тебе, только чтобы причинить тебе боль, вызвать хоть какой-то отклик. Ужасно, сказать такое!

— Потом, Фиц. А теперь — ванна.

Она одарила его чудесной улыбкой и вышла из комнаты, держа свои бумаги в одной руке.

Джейн и Мэри были в Розовой утренней гостиной, восхитительной небольшой комнате, предназначенной для дам.

— Фиц проснулся, — сказала Элизабет, входя. Она дернула сонетку. — Мне необходим кофе. Присоединяетесь?

Распорядившись подать три кофе, она села за стол, загроможденный бумагами.

— А где Китти?

— С Джорджи, — ответила Джейн. — Сегодня, как держаться по-королевски, я думаю. Или как быть очаровательной.