– Левша делал. Вот ничему жизнь мужика не учит! Опять вляпался!

Пока он упаковывал «жучок» обратно в пакетик, Воронцов повернулся к Игнатьеву:

– Ты все понял? Найти и задержать немедленно!

– Если еще жив, – тихо заметил Гуров. – Хотя. Скрипача-то он не убил.

– Прости, Лев Иванович, совсем забыл. Он умер в больнице, – виновато произнес Юрий Федорович.

– Значит, у нас уже четыре трупа, – вздохнул Лев. – Найденов-младший, Зайцев, Захарова и музыкант. А мы даже представления не имеем, ради чего преступник все это затеял.

– Все! – чуть ли не в голос заорал Крячко. – Расходимся! Эксперту – спасибо и земной поклон! Игнатов – за Левшой! Всем остальным – спокойной ночи!

Подполковник мухой вылетел из кабинета, технарь степенно вышел, а Ребров негромко сказал:

– Гуров! Мы ваш номер в гостинице проверили – чистый он, живите спокойно. Лампу и «жучок» я забираю – мои люди с ними быстрее разберутся. И еще. Вам нужно перед руководством отчитаться.

– Мил человек, ты на часы посмотри! – взвился Стас. – Добрые люди.

– Он прав, – с трудом поднимаясь, остановил его Гуров. – Спасибо, что напомнили. Но, может быть, вы сами позвоните? Вы же все знаете.

– Мне не по статусу, – кратко ответил Ребров.

– Тогда я вас попрошу выяснить две вещи. Первое. Все о муже Лавровой – вдруг у него первая семья была, из которой его Анастасия увела, и теперь бывшая жена жаждет мести.

Кто его родители – может, она не дает им с внуком общаться или что-то в этом духе. Вот они и решили, что, если ее не будет, они смогут забрать его к себе, потому что ее родители уже старые, и им опеку не дадут. Второе. Как себя чувствует теща Найденова, Зинаида Леонидовна Жемчужина, кто ее навещает в больнице, с кем она общается. Если пока говорить не в состоянии, то, может, эсэмэс-сообщения отправляет и получает? И очень нужно узнать содержание ее завещания.

– Завтра утром информация будет у вас, – пообещал Ребров. – До свидания! Мой номер у вас есть, вызывайте в любое время.

Он вышел, а Гуров, взяв спутниковый телефон, кивком показал Воронцову на комнату отдыха.

– Конечно, звони откуда тебе удобно, – согласился тот.

Лев зашел туда и закрыл за собой дверь, а Юрий Федорович тихонько спросил Крячко:

– Насчет деда и бабки малыша – понятно, подобные случаи бывали. Насчет мести со стороны первой жены – тоже. Но неужели Гуров решил, что за всеми этими убийствами может стоять старуха в инсульте?

– Федорыч, как Лева говорит, он сейчас собирает все камни, какие ему только попадутся, потому что не знает, какой может пригодиться. Но в порядке бреда можно предположить, что после смерти дочери старуха из-за любви к внуку могла что-то такое замутить: типа, чтобы Найденов снова не женился и всю свою любовь и заботу дарил исключительно сыну. Актуальную любовницу уже убрали, потенциальную попытались, но неудачно. Боюсь, что будет второй заход.

– Ага! А попутно еще двух человек «замочили». Не-е-е, Василич! Это уже перебор! Это на сколько же лет вперед она должна была услуги киллера оплатить?

– Так я же и говорю: в порядке бреда, – повторил Стас. – Скажи лучше, какую машину ты мне завтра дашь?

– Я тебе сегодня, – подчеркнул Воронцов, – дам «уазик», потому что на другой ты там не проедешь.

– Жаль! Не больно-то в нем на заднем сиденье выспишься. Ладно! Где наша ни пропадала! И в Якутии, и на Урале, и в Ростове-на-Дону. Да по всей стране пропадала! Чего ж для Белогорска исключение делать?

– Для Волгограда, – поправил его Юрий Федорович.

Они говорили все это только для того, чтобы не заснуть, потому что устали оба зверски. Ждали Гурова, а его все не было.

– Да что он там, «Санта-Барбару», что ли, пересказывает? – не выдержав, возмутился Крячко и решительно распахнул дверь, а там.

Гуров спал, сидя в кресле с телефоном в руке. Его, что называется, срубило.

– Интересно, поговорить-то успел? – шепнул Воронцов.

– Даже если не успел, я его все равно будить не дам! – решительно заявил Стас.

– Да никто и не собирался. Делать-то что будем? На диван перетаскивать? Или в кресле оставим?

– Если на диван, то где ты спать будешь? Или домой поедешь?

– Ага! Приеду, пожелаю жене доброго утра и поеду обратно, – съязвил Юрий Федорович. – В дежурке раскладушка есть. Но можно и диван разложить.

– Давай рассуждать. Из нас троих самый ценный кадр – Лева. Он должен хотя бы немного поспать. Тебе завтра целый день работать, тоже отдых требуется. Мне шесть часов ехать, так что хоть в дороге покемарю. Вывод: Леву – на диван, тебя – на раскладушку, меня – в гостиницу.

– Зачем в гостиницу? В том кабинете, что я Гурову выделил, диванчик есть.

– Тогда давай Гурова кантовать, а потом и сами расфасуемся. Ну! Вира помалу!

В результате очень скоро бережно раздетый до трусов Лев, который в процессе разоблачения тряпичной, но чертовски тяжелой куклой висел у них на руках, уже блаженствовал на диване, заботливо укрытый пледом. На раскладушке возле окна самозабвенно храпел Юрий Федорович – Гурову это нимало не мешало, его бы и колокола громкого боя не разбудили. А на диванчике в кабинете номер тридцать четыре, свернувшись калачиком, сладко сопел Стас.

Совершенно безумная суббота наконец-то закончилась, но уже начавшееся воскресенье обещало быть не менее напряженным.

Проснувшись, Гуров не сразу понял, где находится, но, оглядевшись, узнал комнату отдыха Воронцова, а, посмотрев на часы, пришел в ужас – было десять часов утра. Кроме него в комнате никого не было, его вещи были аккуратно сложены на стуле, на столе стояло что-то, накрытое салфеткой, – видимо, завтрак, а рядом с тарелкой лежала записка: «Зеленое полотенце чистое, одноразовые станки в ящике рядом с раковиной». Ну, что ж, вполне исчерпывающе. Вход в мини-санузел с душевой кабиной был прямо из комнаты, и Лев стал спешно приводить себя в порядок, он и так уже много времени на сон потерял. Надевать вчерашнюю рубашку было неприятно, но тратить драгоценное время на поездку в гостиницу, где свежую еще и подгладить, может быть, придется, он себе позволить не мог. Наскоро заглотив завтрак, Лев приоткрыл дверь и осторожно заглянул в кабинет – а вдруг он будет не вовремя?

– Заходи, дорогая, я еще не сплю, – раздался до боли знакомый голос язвы-Савельева.

– А ты-то здесь с какого перепуга? – удивился Гуров. – Ты же с Кулаковым разрабатывал политическую версию покушения на Найденова. Или теперь убедился, что был не прав, и решил поучаствовать в настоящем расследовании? Так мы уже как-то без тебя справляемся.

– Вот за что я вас нежно люблю, Лев Иванович, так это за вашу открытость и прямолинейность, – приветливо сказал Степан, с трудом поднимаясь из кресла. – Что думаете, то и говорите, невзирая на личность собеседника. Режете, так сказать, правду-матку. А о вашей тактичности вообще легенды ходят. Но в данном конкретном случае это был выстрел вхолостую. Я версию проверил, убедился, что вся местная оппозиция состоит почти поголовно из не допущенных до жирного куска бизнесменов, которые, не смирившись со своей горькой судьбинушкой, продолжают активно к нему рваться всеми возможными способами. А некоторые идеалисты, кои имеют честь состоять у вас в друзьях, являются редким не только для Белогорска, но и для России исключением. Много времени это не заняло, а потом мы занимались прикладной деятельностью, которую благополучно завершили. А сюда я пришел, получив распоряжение руководства, – он глазами показал на потолок, – всемерно помочь вам в вашем многотрудном деле. Если моя помощь вам не нужна, известите руководство, и я с большим удовольствием пойду отсыпаться, а потом отбуду в родные пенаты.