— Она спасла меня, — раздался детский голосок, и я обернулась.

Девочка лет девяти куталась в стеганую голиафовскую куртку. Вид у нее был смущенный, и недаром: ей не доводилось уцелеть в шторме уже сто шестьдесят три года. Дрянквист-Дэррмо недооценила не только мощь Книгомирья и сырой энергии поэзии, но и себя самое. Несмотря на презумпцию корпоративного долга, она не смогла оставить ребенка тонуть. Она сделала то, что считала правильным, и пострадала от последствий. Именно об этом я пыталась ее предупредить. В поэзии открываешь… свою истинную сущность. Самое обидное, что все это она сделала зря. Уборочная беллетрицейская бригада появится здесь позже и небрежно приведет все в порядок. Вот почему я терпеть не могла назначений «в рифму».

Колин, которого одолели-таки тяжелые чувства, висевшие в воздухе подобно туману, начал плакать.

— О изнуряющий мир! — всхлипывал он.

Я сунула руку Анне под воротник и нащупала на ее хладном теле маленькую цепочку. Я сняла ее… и остановилась. Если она побывала на «Вечерней звезде», возможно, она забрала Майкрофтов пиджак!

Моряцкая роба была словно картон, и я распахнула ее ворот, чтобы посмотреть, что под ней. Сердце мое упало. Пиджака на Анне не было, а обшарив карманы, я выяснила, что и рецепта при ней тоже нет. Я глубоко вздохнула, и мои чувства, усиленные стихотворением, внезапно рухнули на дно. Должно быть, Дрянквист-Дэррмо отдала пиджак своим коллегам, а если он в «Голиафе», то шансов выцарапать его оттуда у меня не больше, чем у снежинки в аду. Пятница доверил мне защиту Долгого Настоящего, а я подвела его. Я добрела до берега и принялась слизывать большие соленые слезы, бегущие по лицу.

— Пожалуйста, перестань, — сказала я Колину, всхлипывавшему в платок рядом со мной, — а то сейчас и я начну.

— Но печаль тяжким саваном окутывает мою душу! — плакал он.

Мы сидели на берегу рядом с рыбаком, по-прежнему объятым ужасом, и тихо всхлипывали, словно сердца наши вот-вот разобьются. Девочка подошла и села рядом со мной. Она ободряюще похлопала меня по руке.

— Я вовсе не хотела, чтобы меня спасали. Если я выживу, теряется весь смысл стихотворения. Генри будет в ярости.

— Не переживай, — ответила я, — все починят.

— И всякий норовит отдать мне куртку, — продолжала она обиженно. — Честно говоря, нынче становится все труднее и труднее замерзнуть до смерти. Вот эту мне дала Анна, — добавила она, тыча в толстые складки голиафовской куртки, — а еще одну дал старенький дядечка семнадцать лет назад.

— Милая, меня не интересуют…

Я прекратила всхлипывать, потому что сквозь штормовые облака моей печали пробился яркий сноп света.

— Она… еще у тебя?

— Разумеется!

Девочка расстегнула молнию голиафовской куртки, открыв… синий мужской пиджак в крупную клетку. В жизни так не радовалась при виде столь безвкусного наряда. Я быстро обшарила карманы и нашла бечевку от игрушки йо-йо, очень старый пакетик мармеладных куколок, костяшку от домино, отвертку, изобретение для приготовления безупречного яйца вкрутую и… завернутую в полиэтиленовый пакет для морозилки бумажную салфетку с написанным на ней простым уравнением. Я обняла девчушку — мое воодушевление учетверилось благодаря усиливающему эффекту поэзии — и с облегчением выдохнула. Нашлось! Не теряя времени, я разорвала рецепт на мелкие клочки и съела.

— Гофоффя, — обратилась я с полным ртом к Колину, — фяф фоефем.

— По-моему, мы никуда не едем, мисс Нонетот.

Я подняла глаза и увидела, что он имеет в виду.

Каждый квадратный дюйм пространства — на пляже, на дюнах и даже в воде — был покрыт сотнями и сотнями одинаковых миссис Дэнверс, одетых в черное и глядящих весьма недружелюбно. Недавно мы убили пятерых из них, и я подозревала, что они от этого не в восторге. Впрочем, они всегда были совершенно несчастными, следовательно, повод мог быть любым. Я инстинктивно схватилась за рукоять пистолета, но что толку? Все равно что пулять горохом из трубки по танку Т-54.

— Что ж, — сказала я, проглатывая последний кусочек рецепта и обращаясь к ближайшему Дэнверклону, — отведите-ка меня к своему командиру.

С момента своего спонтанного возникновения по образу подлинной миссис Дэнверс из «Ребекки» дэнверклоны изрядно продвинулись в развитии. Изначально они были просто противными домоправительницами пятидесяти с небольшим лет с дурным характером, но теперь их научили вдобавок обращаться с оружием. Стандартные дэнверклоны были бесстрашными, однако по большей части бесцветными роботами, охотно готовыми умереть во исполнение приказа. Но совсем недавно возникло элитное подразделение дэнверклонов, которые не только носили оружие, но и обладали глубоким рабочим пониманием Книгомирья. Даже я дважды подумала бы, прежде чем связываться с этой кодлой. Мы называли их ХЛОП-командой.

Дэнверклоны бесшумно надвигались. С поразительной скоростью шевеля своими костлявыми конечностями, словно щупальцами, четверо из них схватили меня за руки, еще одна сняла у меня с плеча сумку, а шестая забрала пистолет. Седьмая, видимо командир отряда, коротко произнесла в мобильный комментофон:

— Цель номер один обнаружена и арестована.

Затем она резко защелкнула мобильник и просемафорила руками другим миссис Дэнверс, которые принялись выскакивать из стихотворения, начиная с самых дальних рядов. Я перевела взгляд на Колина — его тоже крепко держали. Дэнверклон извлекла из его бумажника лицензию таксиста, подержала у него перед глазами, а потом разорвала надвое и подбросила половинки в воздух. Он посмотрел на меня с большим раздражением, но оно относилось не столько ко мне, сколько к дэнверклонам и обстоятельствам. Я как раз гадала, куда они меня потащат, когда в воздухе раздался легкий треск и передо мной возник главный, согласно последним кадровым перестановкам, враг. С ног до головы в черной коже, на поясе два автоматических пистолета-близнеца, длинный плащ подметает гальку. Она плотоядно воззрилась на меня, и я подумала, не плюнуть ли ей в глаза, но сдержалась: она стояла слишком далеко, и если я промахнусь, то буду выглядеть еще более униженной.

— Ну-ну, — процедила Четверг-1–4,— великая Четверг Нонетот наконец попала в книгу.

— Bay! — отозвалась я. — Смотрю, черный нынче цвет дня.

Она проигнорировала мою реплику.

— А знаешь, тобой быть прикольно. Сенатор Жлобсворт передал мне все права, которые обычно принадлежат тебе: на тебя в Книгомирье, тебя в Совете жанров, тебя в долгожданной и теперь получившей «зеленую улицу» «Четверг Нонетот возвращается — на сей раз это личное» и, наконец, тебя По Ту Сторону. Вот это мне нравится больше всего. Столько Лондэна, сколько захочу. — Она наклонилась ближе и понизила голос: — И поверь мне, хочу я много.

Я жутко взвыла от ярости и попыталась вырваться от Дэнверс, но безуспешно. Клоны дружно захихикали, а Четверг-1–4 неприятно улыбнулась.