– Какое отношение это имеет к нам?

Он колебался между растерянностью и раздражением.

– Вот какое. Мы можем снова жить вместе, – когда я это сказала, Антоний просветлел лицом, – на следующих условиях. Ты женишься на мне. Публично. Разведешься с Октавией. Ты признаешь наших детей. И в качестве свадебного дара отдашь мне – Египту! – некоторые территории.

– И что это за территории, скажи на милость?

Его голос звучал холодно.

– Наши древние владения: Финикию, Иудею, части Сирии. И Кипр, которым завладели убийцы и который так и не был мне возвращен, хотя ты обещал.

Я ожидала, что он рассмеется и скажет «нет». Однако Антоний поразмыслил и сказал:

– Иудею я отдать не могу. Ирод мой друг, причем он стал моим другом давно, раньше тебя. Он ценный и преданный союзник, и я не хочу превратить его во врага.

– Предпочтешь иметь врагом меня?

– Ты никогда не станешь моим врагом.

– Клянусь, если ты не отдашь мне эти земли, я буду твоим противником. А тебе следует понимать, сколько хлопот доставит недружественный Египет, если ты попытаешься развязать войну на Востоке…

Антоний прервал мои излияния смехом.

– Это тебе следует понимать: появись у меня такое желание, я прихлопну тебя как муху, – заявил он, скрестив руки на груди. – Стоит мне подать знак, и ты лишишься трона, а на следующий день Египет станет римской провинцией. В моем распоряжении двадцать четыре легиона – а сколько у тебя?

– Достаточно, чтобы задержать твое наступление в Парфию. И внушительный флот. Двести кораблей, – сердито буркнула я, понимая, что он прав.

– Двести кораблей – сила немалая, – признал Антоний. – Да только на суше от них толку никакого, и я не собираюсь переправлять войска морским путем. Они уже здесь, у твоего порога. Могут войти без стука.

– Тебе это встанет дорого.

– Да, согласен, но разве захват легендарных сокровищниц Египта не возместит любые расходы? Это очень выгодное предприятие, – так сказал бы любой стратег.

– Попытай счастья и увидишь, что все сложнее, чем ты думаешь. Твоя парфянская кампания отложится еще на год, если не больше.

Он рассмеялся:

– Я восхищаюсь твоей смелостью! Ты не сдаешься, даже когда зажата в угол. Продолжай в том же духе. Я говорил все это с одной целью – показать, что если я что-то отдаю, то не под нажимом, а по доброй воле.

Такой неожиданный поворот захватил меня врасплох.

– Да, – продолжил Антоний, – дело в том, что я предвидел твои требования. Я подумал и принял их прежде, чем ты высказалась. Я докажу это.

Он направился в угол комнаты к крепкому ларцу, обитому железом. Отомкнул замок, извлек изнутри шкатулку поменьше, изящно отделанную слоновой костью, и вручил ее мне:

– Открой.

Я подняла крышку, и внутри вспыхнуло золото. Там находилось тончайшей работы ожерелье из золотых листочков в виде лозы, усыпанной изумрудными цветами. Под стать ожерелью была и диадема – одно из самых изысканных произведений ювелирного искусства, какие мне когда-либо доводилось видеть. Должно быть, сокровища стоили годовой дани богатого города.

– Прекрасная работа.

Я достала ожерелье; оно было тяжелым, но края листочков так отполированы, что не цеплялись ни за шелк, ни за кожу.

– Но какое отношение оно имеет к…

– Я приготовил его как свадебный подарок.

– Ожерелье еще ничего не доказывает.

– Само по себе – нет. Но в комплекте к нему прилагается вот что.

Он извлек еще одну шкатулочку, гораздо меньше, и тоже вручил ее мне.

В ней лежало золотое кольцо с печаткой и изображением его предка Геракла. Очень маленькое кольцо.

– Я спросил сделать его по твоему пальцу. Как обручальное кольцо.

Действительно, то был не обычный перстень, а новое сияющее кольцо, слишком маленькое для мужчины.

– Видишь, ты испортила мой сюрприз, – полушутя сказал он.

– Ты точно решил на мне жениться?

– Да. А почему тебе это кажется невероятным?

– Потому что ты отказался от меня, будучи свободным. А теперь, когда ты женат…

– Ах вот оно что. Может быть, как раз это и подвигло меня к такому решению!

Он смеялся.

– Не шути!

Его улыбка растаяла.

– Какие тут шутки, я говорю серьезно. Богам ведомо, что решение далось мне нелегко, но я принял его еще до того, как приехал сюда. Теперь дело за твоим согласием.

Надо же, все-таки не я удивила его, а он меня. Я такого не ожидала.

– Да. Я согласна.

Антоний взял ожерелье и застегнул его на моей шее:

– Тогда надень его.

Прохладный металл лег на мою кожу как воротник. Он наклонился и поцеловал мою шею как раз над ожерельем, а потом взял меня за руку и стал надевать на мой палец кольцо.

– Нет, – сказала я. – Пока не надо. Это дурная примета. Не раньше, чем…

Он обнял меня, пробежался руками вверх и вниз по моей спине. У меня перехватило дыхание, я вздрогнула, но потом положила руки ему на грудь и с усилием отодвинулась от него.

– Нет, – сказала я. – Близости между нами не будет, пока мы не поженимся.

Это заявление стоило мне огромного напряжения воли, но я справилась, отстранилась на безопасное расстояние и перевела дух. Сердце билось так сильно, что ожерелье едва не подскакивало.

Он глянул на меня так, будто я сошла с ума. Все-таки его избаловали. Никто никогда с ним так не говорил, но сегодня он услышит правду.

– Тогда пусть это случится поскорее, – пробормотал Антоний.

– Как только ты сможешь устроить свадьбу, – сказала я. – А до церемонии ты должен подготовить указы о передаче мне земель, о которых мы говорили. И объявить о разводе с Октавией.

– Нет, – заартачился он. – Я не могу предъявить ей требование о разводе, пока она носит моего ребенка. Это непорядочно. И оскорбительно.

Ох уж этот Антоний с его вечным добросердечием и благородством! Но в данном случае он был прав. К чему бессмысленная жестокость?

– Хорошо, – согласилась я. – Но сразу после родов ты должен развестись.

– А какую брачную церемонию ты предпочтешь?

– Только не римскую, – ответила я.

По римскому обряду он женился уже неоднократно, и ни один из браков не удался. К тому же в Риме наш союз не считается законным.

– Тут неподалеку есть святилище Аполлона – говорят, очень древнее. Можем отправиться туда. Ты ведь любишь древности.

– Нет, только не Аполлон! Как мог ты забыть? Аполлон – покровитель Октавиана!

– Ах да. А как насчет…

– Я знаю. Храм Исиды. Он наверняка здесь есть. Нам это подойдет, поскольку Исида – моя богиня, а твой бог – Дионис. Мы совершим там подношения, принесем обеты