- Не хотите ужинать – выпейте кофе, - предложила я. – Кофе прогоняет дурные мысли, и на сердце сразу станет светлее.

- Вы так наивно верите, что лакомства всегда развеют горе? – усмехнулся он.

- Пусть не развеют, но сердце смягчат, - я кокетливо улыбнулась. – Вам сколько сахара?

- Одну ложку, - подсказал он, по-прежнему стоя у окна.

Я насыпала и размешала, не переставая поглядывать на маркграфа с улыбкой.

Он, наконец, отлип от подоконника, подошёл к столу и спросил:

- Опять тортик? Я так скоро растолстею.

«Вам пойдёт», - чуть не буркнула я, но сдержалась и сказала мягко:

- Боитесь растолстеть – не ешьте много, месье. К тому же, здесь – изюм и цукаты. Это очень полезно зимой. Кстати, не поблагодарила вас за ёлочку. Это было так мило с вашей стороны.

- Мне показалось, ёлка будет уместнее в гостиной, чем метла, - ответил он, глядя на чашку кофе и барабаня пальцами по столешнице.

Почему он не пьёт кофе? Не разгадал ли мою хитрость? Я занервничала, но тут Огрест предложил:

- Поужинайте со мной, Кэт? Мы с вами, и правда, как-то очень бурно переживаем эту зиму, пора бы заключить перемирие.

- Рада, что вы тоже к этому готовы, - подхватила я. – Конечно, с удовольствием составлю вам компанию.

- Позвольте, поухаживаю за вами, - он пододвинул мне кресло, а сам сел в кресло по ту сторону стола и отпил кофе. – Корица? – спросил он, вопросительно посмотрев на меня.

- И анис, - сладко ответила я, изо всех сил стараясь не показать, что меня пробила дрожь от подмышек до коленок.

- Очень вкусно, - похвалил он. – А торт вкусный даже на вид.

- Попробуйте, - я пододвинула ему блюдце. – И я попробую тоже. Только лишнее блюдце не принесла…

- Берите моё, - щедро разрешил он и придвинул мне не только блюдце, но и вторую чашку, которая стояла на его подносе. – А я так…- он взял кусок торта пальцами и откусил. – Значит, весной нам надо ожидать открытия столичного кафе «У Прекрасной Кэт»? – спросил он, прожевав.

- Это мечты, - уклончиво ответила я, отправляя в рот кусочек, и чувствуя, что не смогу его проглотить – в горле пересохло от волнения.

- Иногда мечты сбываются. А у вас явный талант к выпечке, - ответил он как-то странно, будто думая о другом, и вдруг сказал: - Простите меня, Кэт. Я повёл себя отвратительно. И я был неправ по отношению к вам.

- Вот как? – честно говоря, я не знала, что ещё сказать.

Случаев, когда милорд Огрест повёл себя «не так» было слишком много, бесполезно даже гадать, о каком пошла речь.

- Вы помирили Лиленбруков, - продолжал маркграф, постепенно уничтожая торт и запивая его кофе, - вы каким-то образом смягчили сердце Жозефины – она ведь согласилась на брак сестры с Тутуром Гарленом…

- Какие у вас познания о городской жизни, - заметила я. – Но я тут ни при чём. Они сами так решили.

- Не думайте, что я слепой и глухой, - он усмехнулся и подлил себе ещё кофе. – Я прекрасно понимаю, что всё это произошло только благодаря вашему вмешательству. Признаться, я не верил, что из этого получится что-то хорошее.

- Может, самое время поверить в меня? И довериться? – эти слова вырвались вопреки моему желанию.

Но я сказала это – и замерла в ожидании ответа.

Если сейчас Огрест покается… расскажет о своих злодеяниях…

- Вот я и решил извиниться, - сказал он добродушно. – Надеюсь, вы простите меня за ту выходку… Мне, действительно, стыдно и очень неловко. Не знаю, что тогда на меня нашло.

- Вы о том, как бегали за мной в одних подштанниках? – невинно поинтересовалась я.

- Кэт! Пожалуйста! – он густо покраснел и доел торт.

- Да ладно, прощаю, - я пожала плечами, наблюдая, как маркграф допивает кофе. – Забудем обо всех недоразумениях, и будем жить в мире и дружбе.

- Мне бы очень этого хотелось, - сказал он серьёзно и добавил: - А почему вы не пьёте кофе?

- Пью, - я поднесла чашку к губам, но когда Огрест взял ещё кусок торта, быстро поставила её на стол. – Рада, что мы друг друга, наконец-то, поняли, месье. С вашего позволения, я пойду. Пожелаю Марлен доброй ночи, пока она не уснула.

- Поцелуйте её за меня, - попросил он, поднимаясь, чтобы проводить.

Его немного шатнуло, он нахмурился и потёр лоб, но открыл передо мной дверь и даже поклонился.

- Доброй ночи, Кэт, - сказал он, - не забудьте про поцелуй.

- Не забуду, - улыбнулась я ему.

- А мне позвольте… - он взял меня за руку и поцеловал кончики моих пальцев – прижался губами и задержал мою руку немного дольше, чем требовалось по этикету. – Ещё раз прошу прощения, - глухо сказал он, отпуская меня.

- Спокойной ночи, - пожелала я ему и вышла из кабинета с бьющимся сердцем.

Нет, не такой уж и невинный лапочка этот маркиз Людоед! Ручки-то он целует, как заправский ловелас! Только это уже ничего не изменит. У него был шанс рассказать правду, он им не воспользовался. Поэтому Кэт принимается за дело с чистой совестью.

С чистой! Потому что я, абсолютно точно, совершаю доброе дело! Потому что сидеть в подвале семь лет – это негуманно даже к преступникам! А уж держать там слабую юную женщину…

Теперь надо было действовать осторожно, не торопиться, но и не медлить. Я понятия не имела, сколько времени продлится эффект сонных капель, которые я добавила в кофе, а мне надо было ещё найти ключ, освободить Юджени и вывести их с Марлен из замка. Спрятать мать и дочь я решила у Лиленбрука. Пусть старик и друг Ноэля, но он переменит мнение об этом злодее, когда узнает правду. Тем более, Саджолена тоже вступится за подругу… Саджолена – добрая… Она искренне переживала смерть Юджени… Когда узнает, что подруга жива…

Отсчитав полчаса, я на цыпочках вышла из комнаты.

Сначала постояла под дверью спальни госпожи Броссар, но там было тихо, а потом отправилась в кабинет Огреста.

Приоткрыв дверь, я увидела чудную картину – маркграф мирно посапывал, сидя в кресле, перед недопитой чашкой кофе и почти прогоревшей свечой.

Снотворное подействовало! Теперь – ключ…

Стараясь даже не дышать, я проверила все карманы одежды маркграфа, но ключа, о котором говорила Юджени, не нашла. Где же Огрест его прячет? Я методично перерыла весь кабинет и обшарила ящики стола, но ключ не обнаружила.

Где же… где же…

Куда бы я спрятала самое ценное, что у меня есть?

Снова приблизившись к маркграфу, я со всеми предосторожностями расстегнула на нём рубашку и похвалила себя за догадливость – на шее у Огреста висела цепочка, а на ней – тот самый старинный ключ с фигурными бородками. О-ла-ла, месье! Плохо вы храните свои тайны!