Во мне зарождается незнакомый оптимизм, и я качаю головой. Надежда – опасная дама, но мне и не нужно полагаться на эту суку: мне нужна только я сама. Ну, и хороший кинжал не помешает.

Я делаю глубокий, спокойный вдох и поворачиваюсь к замку. Обратно я иду тем же путем, каким и пришла сюда, изо всех сил стараясь не думать о тепле, которое обволакивает меня, по мере приближения к замку.

Шаг первый нового плана – кинжал.

Шаг второй – сделать все, что нужно, чтобы сбежать и выжить в одиночку.

Шаг третий – месть.

Я свободна и, несмотря ни на что, я собираюсь таковой и оставаться. Но я заставлю всех, кто когда-либо причинил мне боль, заплатить за содеянное.

24

Замок медленно появляется из-за деревьев, но я запрещаю себе чувствовать облегчение при виде него. По мере того, как я приближаюсь, он становится больше, но раньше замки я представляла несколько…более яркими. А тут просто серые камни, собранные вместе и скрепленные особым раствором. Из них сделаны башни, крылья здания и богато украшенные зубчатые стены, а основание замка огибает утес. В центре комплекса возвышается большая круглая башня. И хотя дом «скорпионов» меньше, чем поместье Тиллео, вид у него все равно внушительнее.

Волны разбиваются о скалы. Безудержный шторм подстегивает океан, подначивая его броситься на черную скалу, похожую на сложенные стопкой книги на полке. Кажется, что это препятствие у него на пути – личное оскорбление.

Ветер завывает, дождь хлещет по мне, словно жестокий хозяин, требующий, чтобы я делала все, что он прикажет. Глаза горят от стены соленых капель из глубин океана, которую шторм неумолимо обрушивает на меня.

Удивительно, но, когда я приближаюсь к двери кухни, я слышу спор. Голоса гулкие, сердитые и достаточно громкие, чтобы я услышала их за нарастающей бурей.

Я не могу разобрать, что «скорпионы» кричат друг другу, так что я подкрадываюсь ближе и пытаюсь вычленить отдельные нити из беспорядочного клубка ругани, который они швыряют туда-сюда.

Молния сверкает где-то позади меня, но она достаточно близко, чтобы я почувствовала ее силу и жар. А затем в воздухе взрывается гром: ощущение такое, будто небо падает на меня.

Я мигом протискиваюсь в щель между толстой деревянной преградой и стеной в безопасность кухни, и гроза не успевает крикнуть мне вслед: «Вот там и оставайся!»

Кухня меня встречает тишиной. Я вжимаюсь в дверь, словно надеюсь, что так не услышу угроз неба – а оно угрожает мне с тех пор, как я осмелилась впервые ступить под его высокомерную серость.

Я тяжело дышу, по моим лицу и телу стекает вода и тихо собирается в лужицы на полу, а «скорпионы» просто смотрят на меня. Никто не торопится начать разговор, но я замечаю, что каждый из мужчин расположился вокруг большого стола в центре кухни, как будто он может сохранить между ними мир.

Риалл следит за каплями воды, падающими с меня на пол. А затем замечает мои босые, грязные ноги, и уголки его губ почти поднимаются – вот-вот улыбнется, – но он сдерживается, скрестил руки на груди, как будто спрашивает, что я могу сказать в свое оправдание – будто я крия, которую только что поймали за тем, чего она не должна была делать. У Тарека пустое, похожее на маску лицо – и мне не нравится, что он прячет от меня свои чувства. А еще мне не нравится, что меня это вообще волнует.

– Я дам вам месяц, – предлагаю я, мой голос кажется очень громким в тишине кухни.

– Пять, – без промедления заявляет Тарек.

Я хмурюсь.

– Два.

– Три – это минимум. Нам нужно время, чтобы спокойно навести справки о тебе, а затем изучить достоверные версии, которые могут появиться. А еще тебе понадобится время на подготовку и экипировку.

Я внимательно смотрю на Тарека, обдумывая его слова.

Лидер «скорпионов» стоит напротив меня, взгляд пронзительный, язык тела выдает уверенность и угрозу. Но я помню, как держала в руках его член – так что образ большого и страшного убийцы уже не производит на меня того эффекта, что был раньше.

– Хорошо, – соглашаюсь я, и это слово как будто проделывает дыру в плотной атмосфере кухни, и все напряжение тут же выплескивается наружу.

– Что такое «кровопускание»? – Не тратя времени на обмен любезностями, я тут же с головой ныряю в океан информации, которой, как я знаю, эти трое обладают.

Я жду, как они на это отреагируют. Откажется ли Тарек снова отвечать на мои вопросы? Я только что дала понять, что не останусь с ними навсегда – так что не удивлюсь, если Тарек и его друзья откажут мне. Но тогда это сделает их еще уязвимее, чем они есть сейчас.

Риалл вновь оглядывает меня с ног до головы и медленно улыбается. А затем проводит языком по своему, теперь уже гладкому клыку, и будто выныривает из транса.

Он поворачивается и берет сковороду со стойки, прикрепленной к стене, а затем зажигает на плите огонь. Я же задерживаю взгляд на его спине и слежу за тем, как напрягаются и перекатываются его мышцы.

Риалл берет большую миску с яйцами, одной рукой выливает смесь в сковороду, а другой добавляет в нее какие-то разноцветные кубики. Теперь я даже не знаю, чего хочу больше – поесть или услышать ответ.

– Кровопускание… Собственно, смысл процесса скрыт в самом слове, – наконец говорит Риалл, перемешивая яйца в сковороде деревянной ложкой.

И стоит ему заговорить, меня охватывает облегчение, но я боюсь, что если я сделаю что-нибудь, например, двинусь слишком быстро, он замолчит.

Он берет другую сковороду и ставит ее на огонь, а затем поворачивается к высокому шкафу – там скрыто что-то, похожее на холодильник – и достает оттуда большие куски красного мяса.

Мой желудок издает нетерпеливое урчание, настолько громкое, что Курио переводит взгляд на мой живот, приподнимая бровь. Я стараюсь игнорировать и его, и свой нахальный, требовательный, пустой живот.

– Мы можем пить других фейри – в целом других существ, – и это приносит нам пользу, – продолжает Риалл туманно.

– Все мы можем? – спрашиваю я и сначала смотрю на спину Риалла, который возится со сковородами на плите, а затем на Курио и Тарека.

Наконец Риалл поворачивается, и наши глаза встречаются.

– Нет, только я… а теперь и ты, – отвечает он благоговейно. – Во всех королевствах живет, насколько я знаю, только около дюжины других сангвиннов, которые умеют то же, что и мы. Все они – мужчины. Считается, что женщины с