Под Гомелем ГА «Центр» взяла 78 734 военнопленных, а также 144 танка, 725 орудий, 38 самолетов[459], что подтверждает гипотезу о сильном дефиците ПТО и артиллерийских систем ПВО в Белорусском ВО на начало войны. Операция по линии Чернигов — Ромны дала ГА «Центр» 176 572 советских военнопленных, 389 трофейных танков, 1373 орудия, 154 ПТО, 74 артиллерийские системы ПВО, 42 самолета[460]. Очевидно, в конце лета 1941 г. в Красной армии начала снижаться численность танков, например под Вязьмой 2-й полевой армии вермахта во время операции по уничтожению окруженных советских войск удалось захватить только 21 танк[461], в период с 10 октября 1941 г. по 13 ноября 1941 г. (зачистка Вяземского котла и операция под Брянском) эта армия захватила лишь 2 трофейных танка[462]. При отражении крупных контратак РККА летом — в начале осени 1941 г. ГА «Центр» взяла 91 752 военнопленных, 1044 танка, 243 орудия, 59 ПТО и 95 самолетов[463] (очевидно, эти самолеты совершили вынужденную посадку на подконтрольной вермахту территории или были захвачены на аэродромах).

Наиболее успешной в аспекте захвата пленных и трофейной техники летом 1941 г. оказалась 9-я армия вермахта, вопреки сложившимся популярным представлениям о решительной роли в полосе наступления ГА «Центр» 2-й танковой армии Гудериана. Например, в Смоленском котле (20 июля — 8 августа 1941 г.) 9-я армия взяла в плен 36 400 красноармейцев, когда 2-й танковой армии удалось захватить только 10 500 советских военнослужащих, по трофейным танкам соотношение оказалось 603 к 133 в пользу 9-й армии[464].

Как показывает отчет командования 13-й советской танковой дивизии (ТД) за начало июля 1941 г. на Смоленском направлении, советские механизированные части могли иметь слабую поддержку ПТО и ПВО в аспекте наличия на передовой артиллерийских систем этого типа. В составе этой дивизии на 22 июня 1941 г. преобладали легкие танки; ситуация, разумеется, не изменилась к июлю, поэтому немецкие артиллеристы без относительно серьезной поддержки танков отражали атаки советских механизированных соединений 13-й ТД в боях под Сенно[465].

Надо особо отметить, что штаб ОКХ буквально за две недели до нападения на СССР отмечал серьезную перегруппировку советских войск по линии Буковина — Львов, то есть в полумесяце, проходившем по Пруту и далее через Карпаты[466]. В отличие от южного направления, ОКХ не заметил существенных изменений в полосе Белорусского ВО (в немецких документах линия Припять — Гродно). Как мы видели выше, сражения июня 1941 г. подтвердили то, что в Белорусском ВО Красная армия не обладала значительными силами. Единственное, отмечалось, что советской стороне удалось сколотить сильную танковую группировку в районе Белостока (9 танковых дивизий), к которым в июне была присоединена 7-я кавалерийская дивизия, переброшенная из Латвии[467]. При этом ОКХ не верило тому, что советская сторона не ожидает нападения, напротив, предполагалось, что СССР готовится к войне[468].

В отчетах ОКХ о ситуации в западных регионах СССР в десятых числах июня 1941 г. отмечалось, что из-за запоздалой весны в Белоруссии еще сохраняются разливы рек и заболоченность местности выше обычного летнего уровня. Для получения информации о состоянии ландшафта ОКХ использовали данные, поступавшие от специальных служб, использовавших гражданские самолеты, работавшие на линии Кенигсберг — Москва[469].

В целом штаб ОКХ давал оценку советским мероприятиям в западных округах как подготовку к обороне, особенно это касалось создания эшелонов в Литве. Исключение составила разворачивавшаяся в июне 1941 г. вдоль Прута советская группировка мобильных войск, что вселяло в немецких экспертов опасения на фоне факта назначения Шапошникова командующим советскими силами на Юго-Западе[470]. Отмечалось также, что высшее руководство Советского Союза ожидало из-за оценки ситуации на Балканах, сделанной Тимошенко, что война Германии с Югославией затянется[471].

Усилением Юго-западной группировки Красной армии перед войной можно объяснить во многом медленное, по сравнению с Белоруссией и Прибалтикой, продвижение германских войск в направлении Киева и Черкасс[472]. Основной ударной силой РККА здесь до августа 1941 г. оставались 37-я и 47-я ТД, а также 218-я моторизированная дивизия, сведенные во второй танковый корпус. От 47-й танковой дивизии к 28 июля 1941 г. остался фактически танковый полк (по немецким данным)[473]. Эти силы противостояли 17-й армии вермахта, рвавшейся к Умани[474]. Входе боев в направлении Умани германским войскам удалось в период с 18 по 27 июля (включительно) 1941 г. захватить 36 396 военнопленных, 486 орудий, 391 танк, 79 самолетов[475]. Учитывая советские данные о составе материальной части 2-го танкового корпуса[476], можно сказать, что этот корпус к 28 июля 1941 г. был практически полностью уничтожен. Вопреки советским архивным данным, документы ОКХ не показывают высокой контрнаступательной активности Красной армии во второй половине июля 1941 г. на Юго-западном направлении. Отмечены только арьергардные и чисто оборонительные бои на территориях от Днестра до почти переправ через Днепр[477]. Воздушная разведка вермахта показывала стремление советских войск побыстрее переправиться через Днепр[478]. Таким образом, войска Юго-Западного фронта фактически игнорировали приказ Ставки оборонять территории к западу от Днепра любой ценой. Немецкие данные о составе 2-го танкового корпуса Красной армии расходятся с советскими данными, по которым в этот корпус входили 11-я и 16-я танковые дивизии и 15-я моторизированная дивизия[479].