— Если ты думаешь, что в моем случае все обстоит иначе, то сильно заблуждаешься: я прекрасно тебя понимаю, — было видно, что ему отнюдь не легко говорить о своих чувствах, тем более по отношению к ней. Маглорожденная и представитель одной из двадцати восьми священных семей. Его помешанные на чистой крови предки наверняка перевернулись в гробу.

С ранних лет они видели друг в друге то, о чем с таким презрением отзывались приближенные к ним люди. Для Драко это была недостойная жизни грязнокровка, любую связь с которой его отец приравнивал к вселенскому позору. Что же касается Гермионы, то для нее это был аморальный отпрыск аристократического рода, который повторил судьбу Люциуса, связавшись с Волан-де-Мортом. Факт того, что они воспылали друг к другу чувствами, мог свидетельствовать лишь о том, что система дала сбой и выдала ошибку.

Но ведь в жизни ничего не происходит просто так, не правда ли?

— Все началось тогда, когда ты решила помочь мне, невзирая на прошлое. Не пойми меня неправильно, но на твоем месте я бы предпочел наслаждаться страданиями человека, доставившего мне столько проблем, — Драко натянуто улыбнулся, стараясь разрядить обстановку. — Но ты оказалась слишком правильной для такого. И поначалу это приводило меня в бешенство. Я просто не мог поверить, что ты способна вести себя так со мной. Кто угодно заслуживал твоей доброты, но уж точно не я.

Гермиона молча слушала его, надеясь, что Драко не перестанет делиться с ней сокровенными мыслями. Она хотела узнать больше. Она нуждалась в этом так, как блуждающий в пустыне путник грезит о жалком глотке воды.

— Но это показалось мне сущим пустяком по сравнению с тем, что последовало дальше, — Драко до боли сжал челюсти: подсознание всячески останавливало его от продолжения этой нелепой исповеди. Как будто признание в чувствах могло стать отправной точкой к саморазрушению, грозящему утратить последние нити, связывающие его с тем, кем он когда-то был. Прошлый Драко скорее отрезал бы себе язык, чем излил душу грязнокровке, к которой, да простит его Салазар, вопреки здравому смыслу начал испытывать романтические чувства. Но проблема заключалась в том, что он перестал быть прежним. И отчасти Гермиона послужила тому причиной. — Я и сам не знаю, в какой момент ты заинтересовала меня как девушка. Сперва я думал, что это банальное физическое влечение, которое пропадет, как только я добьюсь желаемого и пойму, что ты не та, кто мне нужен, — Драко пристально смотрел Гермионе в глаза, отчего той хотелось провалиться сквозь землю: ей было крайне неловко слушать о себе, как об объекте чьего-либо влечения. — Но после того поцелуя это чувство никуда не ушло. Напротив, оно стократ усилилось. Именно поэтому я отправился за тобой в Уотфорд, Грейнджер, — Драко медленно прикрыл глаза, мысленно делая последний шаг, отделяющий его от кромешной темноты, которую он все это время сторонился, боясь столкнуться с тем, что могло там таиться. — Я никогда не считал тебя беспомощной и слабой. Я просто не мог допустить, чтобы кто-то навредил тебе, потому что ты мне небезразлична.

Гермиона невольно приоткрыла губы: его слова, словно умело выпущенная стрела, поразили ее в самое сердце. Но заместо кровавой раны в нем образовались нежные пионы. Посеявшиеся в груди чувства взрасли и раскрылись прекрасными бутонами, получив долгожданную подпитку со стороны того, по чьей милости вообще появились на свет. То, что могло обречь ее на верную смерть, вопреки всем страхам, даровало жизнь.

Его признание окончательно расставило все точки над «i». В том заброшенном кабинете Драко уже говорил, что жизнь Гермионы для него не пустой звук. Но прозвучавшее сейчас послужило лучшим доказательством того, что его чувства выходили за рамки дружеских. Они были точным отражением ее собственных.

Гермиона решительно шагнула навстречу Драко и прильнула к нему, обвивая его твердую грудь руками. И он без промедления ответил ей тем же.

Они разрушили баррикады недосказанности, обнажив друг перед другом души. И это даровало долгожданное облегчение, потому как их чувства оказались взаимными. Они оба ставили под сомнение реальность происходящего, руководствуясь здравым смыслом, вот только в их случае он был лишним: Гермиона и Драко не относились к числу тех, чья влюбленность возникла согласно привычному сценарию. Скорее, их история была ярким примером того, что бывает, когда порядком пресытившийся банальщиной автор решает пойти на риск и перекроить сюжет, тем самым предоставляя читателям возможность с головой окунуться в мир, целиком и полностью построенный на невозможном. Прочувствовать историю двух молодых волшебников, которые с детства были заклятыми врагами и успели принять участие в ожесточенной войне, при этом сражаясь по разные стороны. Маглорожденная и чистокровный, которые по воле судьбы встретились вновь, чтобы отдать друг другу сердца, вопреки порицанию со стороны общества. Теперь они были на одной стороне и рука об руку готовились сделать первый шаг в новую жизнь, которая не обещала быть легкой.

— Что нам с этим делать? — спросила Гермиона, ласково потеревшись щекой о мягкую ткань шарфа Драко.

— Хотел бы я знать, — задумчиво ответил он, зарывшись пальцами в ее локоны.

========== Глава 11 ==========

«Невидимая нить соединяет тех, кому суждено встретиться, независимо от времени, места или обстоятельств. Нить может растянуться или спутаться, но она никогда не разорвется».

— китайская пословица.

Непростой разговор повлек за собой продолжительное молчание. По крайней мере, таковым оно казалось Гермионе. Но сейчас пребывание в тишине не доставляло никакого дискомфорта. Напротив, Гермиона наслаждалась каждым проведенным с Драко мгновением, более не испытывая напряжение. Они уже сказали друг другу самые важные слова, позволившие сбросить с плеч тяжкий груз.

Порой, находясь рядом с чужим человеком, ты начинаешь нервничать и копаться в голове, стараясь отыскать хотя бы какую-то общую тему, которая может позволить начать диалог. Но они с Драко больше не были чужими. Они благополучно шагнули на ту ступень, где не было необходимости не смолкая изливать душу, чтобы быть услышанным. Они просто могли молчать, при этом понимая друг друга без слов.

Гермиона больше не пыталась оправдаться перед самой собой за желание быть к Драко как можно ближе. Видимо, ее мозг настолько устал заниматься этой праздной деятельностью, что, на прощание махнув рукой, просто-напросто отключился, позволяя окрыленной любовью девушке и дальше блуждать по краю обрыва с завязанными глазами. Если жизнь все же решит преподать ей горький урок, то вина за это целиком и полностью ляжет на сердце, отравившее рассудок сладким ядом, от которого человечество так