Хотелось прямо из Берлина к Марине наведаться, но не дали визы. Опять какие-то козни, черт бы их побрал! Приходится, отыграв последний спектакль в Ростоке, возвращаться в Москву и уже оттуда лететь на две недели в Париж.

Жить осталось немного. Всё чаще посещает это настроение – нет уже страха, надрыва, лишь спокойное понимание реальности. Душевных и умственных ресурсов могло бы хватить еще хоть на полвека, но изношенная плоть прослужит разве что несколько лет. А сколько это – несколько? Уточнять не будем, но предел виден. Последние песни уже написаны, те, что теперь сочиняются – это как бы предпоследние, уточняющие и дополняющие общую картину. Без ложной скромности, есть, что спеть, представ перед самой высокой инстанцией. И будет что послушать людям, когда рядом с именем автора будут уже стоять обе даты.

Осталось еще сняться на память. В кино. Все-таки не хватает роли, через которую можно было бы войти в каждый дом, где тебя всегда ждут и могут не дождаться…

Эту роль он себе организовал сам. Аркадий и Георгий Вайнеры подарили ему свою новую книжку – роман «Эра милосердия». Послевоенная Москва, банда «Черная кошка», с которой воюет милиция. С первых страниц взгляд сосредоточился на капитане Жеглове – человеке жестком, толковом профессионале, без всякой там патетики патриотической и с хорошим чувством юмора. В романе он отнюдь не положительный герой – допускает вольное обращение с законом, процессуальные нормы нарушает. И в этом смысле противопоставлен «милосердному» интеллигенту Шарапову. Так тем и интереснее этот Глеб Жеглов – такого персонажа, пожалуй, мог бы Бронсон играть.

Даже не дочитав книги, прямо на следующий день заявился к Вайнерам, чтобы застолбить за собой роль. Те немного оторопели от его решимости, но согласились, что Жеглова никто лучше не сыграет. А Высоцкий тут же режиссера подключает – конечно же, Говорухина:

– Знаешь, мне тут Вайнера сказали, что у них для меня есть хорошая роль. Ты почитай роман, мне сейчас некогда – в Парижск уезжаю.

Встретились все вместе, договорились в общих чертах: надо делать режиссерский сценарий телефильма в нескольких сериях. Вайнеры с Говорухиным займутся этим в Переделкине.

После Парижа Высоцкий к ним туда наведывается и даже вносит свой вклад в работу над сюжетом. Там в конце есть эпизод, когда Шарапову нужно выбраться из бандитского логова – перед тем, как всю эту шайку повяжут. А что если там, в подвале, он увидит на двери фотографию любимой девушки, Вари, – таким будет поданный ему товарищами знак? Предложение принято.

Дело движется быстро, и суть картины будет не детективная. Это будет послевоенное московское «ретро», с коммунальной квартирой, продовольственными карточками, музыкой перед сеансом в кинотеатре. Точность в деталях, в одежде персонажей. И главное – атмосфера их детства, всё то, о чем Высоцкий рассказал в песне, посвященной Аркадию Вайнеру:

Утверждение на роль прошло сравнительно легко. Говорухин воспользовался старым, проверенным способом: пригласил на пробы параллельно с Высоцким заведомо неконкурентоспособных соперников, и они благополучно провалились. Да и вообще имя Высоцкого как будто перестает быть для киноначальников слишком одиозным. Терпение и труд всё перетрут – и вражду, и зависть, только вот времени мало… Насколько вечно наше киноискусство – вопрос дискуссионный, а вот то, что жизнь коротка, – бесспорно.

Март и апрель до отказа наполнены театральной и концертной работой. В Москве – выступления в Бауманском училище, в редакции «Известий». Подмосковье. Украинские города Шостка и Сумы (вместе с Ваней Бортником, читающим стихи из таганских спектаклей). Кривой Рог (двенадцать концертов за три дня). Череповец (семнадцать концертов за пять дней). Белгород. Снова Украина, где в Запорожье с 28 по 30 апреля тринадцать выступлений, а потом еще и первого мая сколько-то раз – точно уже никто не помнит. «Статистика знает всё», – говорили Ильф и Петров, но в данном случае афоризм не работает.

Десятого мая в Одессе начинаются съемки «Эры милосердия». Это событие совпало с днем рождения Марины. На нее вдруг находит тревога, и она начинает убеждать Высоцкого, что этот фильм ему не нужен, что он укоротит ему жизнь. И Говорухина уговаривает его отпустить, заменить кем-нибудь другим. На минуту и сам Высоцкий поддается слабости: «Мне так мало осталось, я не могу тратить год жизни на эту роль!» На самом деле не думает он так: не работа убивает, а ощущение безнадежности. Жеглов как раз сейчас может вытащить. Это будет не стандартный советский милиционер, не «мент», а персонаж вроде бальзаковского Вотрена: сам из «бывших», досконально знает воровскую среду. В сценарии этого нет, но можно же такой подтекст чисто психологически протащить. Плюс возможность закольцевать творческую биографию, сомкнуть эту работу со своими ранними, «блатными» песнями, показать всем, откуда они выросли. Пожалуй, «Баллада о детстве» вполне подходит, чтобы прозвучать за кадром. И еще можно написать о конце войны… Да, какие сомнения – сам весь этот сыр-бор затеял, сам кашу заварил. Расхлебаем!

А сорокалетие Марины отметили наилучшим образом: стенгазету ребята ей сделали – в общем, всё путем. Говорухин пообещал, что будет беречь Высоцкого, что организует ему самый щадящий режим.

С тем и вернулись в Москву, где вдвоем с Золотухиным отчитывались за подготовку спектакля, идея которого возникла еще в прошлом году. Таганские актеры часто выступают в разных аудиториях – и с фрагментами из спектаклей, и с номерами собственного изобретения. И не только Высоцкий имеет что показать. Золотухин, Межевич, Дыховичный здорово поют. Леня Филатов сочиняет классные пародии, они и в журналах печатаются, и звучат неотразимо, особенно когда он заикание Роберта Рождественского имитирует: «Может, это прозвучит резко. Может, это прозвучит дерзко. Но в театры я хожу редко, а Таганку не люблю с детства»… Ну и еще кое-что у кой-кого имеется. И всё это хорошо соединяется. Не просто капустник, а довольно стройное зрелище, хотя и с гибкой структурой, со сменяемыми номерами. Любимов решил, что незачем это превращать в отхожий промысел, раз работа профессиональная – пусть идет под таганской эгидой. Сначала назвали это «Срезки», потом решили, что это какое-то самоуничижение. Остановились на выражении «В поисках жанра». Тем более что Вася Аксенов недавно написал произведение, которое похоже называется – «Поиски жанра», причем и подзаголовок имеет такой же – «Поиски жанра». Там у него «жанр» – это некий новый синтетический вид искусства: и театр, и музыка, и ритуальное таинственно-магическое действо.