Интересно будет взглянуть на их мучения в Новой Бротской Империи, которую построит Элспет Идж.

Между колоннами слева от Хекта проплыла госпожа Хильда Дедал, промелькнуло на прощание ее белое одеяние. Она притворилась, что не заметила его, что не имеет отношения к тому, что здесь, возможно, сейчас произойдет. Ее присутствие Хекта обеспокоило, хотя он и ожидал встретить Хильду. Уже само то, что Элспет сумела отвязаться от Альгреса Дриера, свидетельствовало о хитроумии императрицы.

Придворные дамы уже давно посещали часовню Святого мученика Минивера, это вошло в привычку. Храм оставался святым местом, и те немногие, что туда ходили, никому об этом не рассказывали – не хотели, чтобы сюда набился народ.

Больше уже никто не сплетничал о том, что императрица и ее фрейлины ходят в часовню, хотя кое-какие слухи ходили о леди Хильде. Подозревали, что она встречается там с кем-то из своих любовников.

Но Хект волновался не о придворных.

Не могут же Лучезарные не подсматривать? А Феррис Ренфрау? Или Девятый Неизвестный? Герис, Вэли и Лила? Любой из них мог за ним следить.

Однако ноги решительно не желали поворачивать назад.

Да, предательские ноги.

Вот она – опустилась на колени возле алтаря. По обе стороны от нее горели свечи. Элспет надела такой же простой белый наряд, как и Хильда. На мгновение Хект испугался, что это госпожа Дедал решила заманить его в свои любовные сети. Но нет, Хильда была не такой стройной и высокой.

Он подошел к алтарю слева от Элспет, припал на одно колено, потом сразу поднялся и подошел к свечам. Сегодня их горело лишь несколько. От одной Пайпер и зажег свою – огромную, подарок Гаурли.

Время вокруг небольшого островка десять футов в поперечнике замерло. Пайпер увидел, как застыли в воздухе пылинки. Пламя свечей и дым остановились.

Дрожащая Элспет взяла его за руку.

– Нам необязательно это делать, – сказал Хект.

– Нет, обязательно. Я и так ждала слишком долго, много лет. Знала, что это будет, еще под стенами Аль-Хазена. Столько дней с тех пор пропало зря.

Ее дрожь все не унималась. Сейчас им предстояло совершить судьбоносный выбор.

– С точки зрения закона это измена. Даже для тебя.

– Замолчи, – велела она и повернулась к Пайперу.

Из омутов ее глаз на него смотрело голодное чудовище. Много часов императрица приуготовляла себя к этому моменту.

Хект понимал: уже слишком поздно. Разумные доводы не помогут. То, что должно было сейчас произойти между одним мужчиной и одной женщиной, возможно, повлияет на миллионы жизней. Возможно, целые империи пострадают из-за того, что эти двое не смогли справиться с собой и вспомнили, что они всего лишь мужчина и женщина.

– Что это было? – спросила Элспет.

Хект рассказал ей про свечу.

На лице Элспет отразилось изумление.

– Наш Господь никогда бы не был так добр. И… Ой! У нас же теперь вдоволь времени. Не придется совокупляться второпях, будто животные.

– Нет.

Когда Хект задул волшебную свечу, ему показалось, что она ничуть не уменьшилась. Он вдруг подумал, что перед ним магический предмет из сказки, который в конце концов погубит влюбленных, воспротивившихся естественному порядку вещей. Из головы у него никак не шли Арленсуль, Геданке и Феррис Ренфрау.

Все нежные слова были сказаны, все ласки подарены. Когда свеча погасла, все могли видеть только молящуюся императрицу и Предводителя Войска Праведных, который на мгновение опустился на колени и тут же встал. Возможно, внимательный наблюдатель и уловил бы на секунду какую-то неувязку, но ничего не вызвало бы у него подозрений.

Не останавливаясь и не оглядываясь, Хект направился к выходу из часовни. Между колоннами он заметил краем глаза леди Хильду: быть может, вернулась, чтобы подсматривать за ними.

Пайпер решил, что не сможет заснуть в эту ночь и будет много часов подряд сражаться со своей совестью. Но вышло иначе – он провалился в сон, как только голова коснулась подушки.

Хект еще не успел одеться, а Карава де Бос уже принес ему стопку бумаг. Вид у де Боса был встревоженный.

– Командир, мы можем поговорить?

– Разумеется. Что это за бумаги?

– Очередные вести от вашей главной шпионки. В основном скучища, но вам нужно об этом знать.

– Так чего же вы хотели?

– Услышать от вас честный ответ. С вами все в порядке?

– В порядке. А что?

– В последнее время вы выглядите очень усталым. А ваши телохранители жалуются, что вы по ночам от них сбегаете.

– Карава, я никуда не сбегаю. Мы с императрицей вместе совершаем вечерние молитвы в ее часовне. Чтобы урвать хотя бы несколько минут, когда никто не требует нашего внимания. Ее всегда сопровождает придворная дама, обычно леди Хильда Дедал, но иногда и какая-нибудь другая фрейлина.

С особенным удовольствием они грешили под самым носом у госпожи Дельты ва Кельгерберг.

– Даже если и так, вы не должны сбегать от телохранителей. Ваши странные друзья вывели на чистую воду всех этих заговорщиков, но не следует становиться слишком самоуверенным. Мысли-то они не читают.

– Что?

– Наверняка наберутся сотни людей, которые не станут проливать слезы, если вас вдруг прикончит какой-нибудь наемный убийца. Не исключено, что желающих испытать судьбу уже не один десяток. А что, если какой-нибудь одиночка все же решится? Может, он прямо сейчас за вами следит. Когда ему удобнее всего ударить?

– И снова вы правы. Вы же знаете, как я ненавижу, когда кто-нибудь из вас оказывается прав в такого рода вопросах.

– Если не будете мешать за вами присматривать, мне этого будет вполне достаточно.

Хект хмыкнул, подвинул к себе стопку бумаг и принялся просматривать отчеты. Почерк у писавшего был просто замечательный.

– Мой господин.

– Вы еще здесь?

– Да. Есть еще одно дело.

Хект почему-то сразу насторожился, без всякой на то причины.

– И в связи с этим другая проблема, – продолжал де Бос.

– Что за проблема, Карава?

– Временами вы как бы становитесь другим человеком.

И тут Хекта охватило сильное беспокойство. Ему вдруг захотелось сцепиться с де Босом, но он сдержался.

– Объяснитесь.

– Вы постоянно выглядите усталым.

И виновата в этом Элспет. Каждая новая встреча затягивалась все больше. Как она, интересно, сама справлялась днем?

– Вы начали дремать на совещаниях. А когда просыпаетесь, перед нами словно бы другой человек – он твердо намерен сделать дело быстро и безошибочно с первого раза.