Мой гордый и ревнивый Вэлькор вряд ли принял меня легко. Но… Я не загадывала. Я вообще ничего не загадывала, я взяла за цель сначала убить Эвора. А потом уже все остальное. Даже если Вэль меня бы не принял, он остался бы жив, и это для меня было самое важное.

— Вызови Оракула, Фэй, — скупо велел Вэль, отводя от меня взгляд. — Я сейчас испытываю желание ругаться так долго, что, пожалуй, разбужу твою сестрицу-культистку. Что сейчас не пойдет на пользу ни тебе, ни мне.

Я коснулась лба, пробуждая драконью метку. Интересно, кстати, почему у Вэля ее нет. Потому что он дракон не от рождения?

Горячая магическая нить протянулась от моего разума.

Вообще-то это что-то вроде просьбы о срочной помощи, но как показала многовековая практика — меньше всего во время нападения культистов драконы думали о том, чтобы позвать на помощь Оракула. То ли культисты сами по себе умели вытирать факт об этой возможности из разума, как умели подавлять внутренних драконов, то ли вспомнить о возможности позвать на помощь получалось только у очень избранных умников.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я склонялась к первому варианту, но было что-то рациональное и во втором.

— Как тут темно, господа, вы же не возражаете, если я это поправлю?

Темный зал жертвоприношения вдруг наполнился светом. Маленькими крошечными светляками, ужасно похожими на тех, что сопровождали Кхата. Порхающими в воздухе и закладывающим сложные пируэты. Ими было сложно не любоваться.

В свете искровиков стало куда очевиднее, что, получив драконью форму, Вэль не очень-то церемонился со здешними полами. Черный мрамор был побит и покрыт многочисленными царапинами, пятна сажи были и на стенах, и на колоннах, что держали потолок. Кажется, собираясь с силами, чтобы сжечь Эва, Вэль совершенно не пожалел жара. Жахнул во всю мощь своей новой драконьей сущности. Лэрви лежала ничком у дальней стены зала, у полок, заваленных всяким хламом. Какие-то свитки, много черных свечей и жертвенных кинжалов разной формы.

— Любопытно, — произнес Оракул, оглядываясь.

Высокий, безмятежный и будто совершенно неудивленный, Пресветлый стоял у портальной арки, и за ним она уже подернулась темной переливчатой дымкой.

— Вам рассказать, что тут было, Пресветлый? — негромко поинтересовался Вэль.

— Не стоит, лорд Гастгрин, я вижу, — невозмутимо откликнулся Оракул, бросая на Вэля взгляд сейчас своих почти бесцветных глаз.

Он читал магию. Оракул мог увидеть и услышать то, что магия видела или хотела ему сказать. Так, например, он узнал, что Вэль применял ко мне Подчинение. Ему было достаточно лишь оказаться в моих покоях в отцовском замке.

— Вы были великолепны, дорогая леди, — вдруг улыбнулся Оракул. — Значит, формула, что я вам дал, все-таки пригодилась? Впрочем, о чем это я? Иначе и быть не могло.

— Вы знали, что Фэй похитят? — с ярко выраженным недовольством поинтересовался Вэль.

— Будущее от меня закрыто, юноша, — Оракул покачал головой. — Вложить формулу вызова в разум вашей леди мне велела магия. Ей виднее.

— Я не согласен, что это того стоило.

— У драконов меньше прав на споры с магией, чем у кого бы то ни было, — Оракул едва заметно ухмыльнулся. — Привыкайте, лорд Гастгрин. И благословите судьбу, что вы не девушка, к ним требований побольше.

— Да уж спасибо, — ядовито откликнулся Вэлькор. — Вот только проясните мне, Пресветлый, какие темные духи мешали магии сообщить вам о том, что Дэлрей отдал весь свой гарем в распоряжение Хоора за Хладные Длани?

— Лорд Вэлькор, я далеко не так всеведущ, как вы полагаете, — мягко журя, как непослушного мальчишку, вздохнул Оракул. — Я — голос, глаза и уши только магии Кхата. И вижу я не все, а лишь то, что видела магия в месте, куда я пришел. Вы же знаете, магия умирает вместе с чародеем. Жертвы Эвора умирали, рассказать мне о его предательстве было просто некому. Вы думаете, столь многие культисты ходили бы по Джанху живыми, если бы я видел их суть? Если бы магия Кхата знала бы наверняка? Можете поверить на слово, если бы я знал, князь Дэлрей живым из Зала Совета не ушел бы. Магия почувствовала необходимость дать леди Фэй формулу вызова на поединок — кажется, у вас был смертельный обет, юноша? Вы клялись убить Эвора?

— Да, — неохотно кивнул Вэль. — Еще три года назад.

— Да, я помню, юноша, — Оракул кивнул. — Вы же и тогда добивались права на поединок с ним. Вот собственно из-за вашего обета магия и дала леди Фэй формулу. Я уже говорил, магия любит дракониц первого рождения. Видимо, иного способа сохранить для леди Фэй ее Запечатленного магия попросту не нашла.

Вот это было, пожалуй, чересчур откровенно. У меня запылали щеки. Вэль же удивленно уставился на меня. Кажется, у него даже лицо просветлело.

— Очень немилосердно с вашей стороны, Пресветлый, сообщать подобные вещи таким бесцеремонным образом, — тихо выдавила я.

— Честно говоря, дорогая, я полагал, вы уже сами признались, — усмехнулся Оракул. — Извините. Хотите, я сотру вашему лорду память и расскажете ему сами?

— Разве у меня сейчас нет драконьей неприкосновенности? — вскинулся Вэль. — Я понимаю, что есть маги-преступники, Пресветлый, но вы-то разве не должны чтить законы Кхата?

— Ах да. Припоминаю за собой такую обязанность, — безмятежно улыбнулся Оракул. — Спасибо, что напомнили, юноша. Увы, юная леди, не смогу поправить свою ошибку. Придется вам как-то с ней жить.

— Она выживет, — медленно протянул Вэль, не спуская с меня этого своего странного тяжелого взгляда. — Это я могу вам пообещать, Пресветлый.

— Какое счастье. — Нет, чем дальше, тем больше я сомневалась, что мой секрет был выдан старейшиной случайно. — Видите, юная леди, вам ничто не угрожает. Можете не переживать.

— Пресветлый, можем ли мы быть свободны? — говорил-то Вэль с Оракулом, а смотрел при этом на меня. — Меня, знаете ли, несколько вымотал этот вечер. Хотелось бы… Отдохнуть.

— Ну разумеется, — усмехнулся Оракул. — Я останусь, надеюсь, вы не против, лорд Вэлькор. Доставлю юную культистку на Трибунал, разберусь с остальными… Я думаю, вы можете заявить Совету иск о правах на Аллор, лорд Гастгрин. Как наследник драконьих обязательств Эвора, разумеется.