к северу от Антверпена, был одним из самых северных городов Испанской империи. Он располагался на болотистом берегу мелководного приливно-отливного залива Заудерзее. Спустя долгое время после обретения независимости следы испанского владычества всё еще чувствовались в языке и привычках амстердамцев. Католические и испанские корни можно проследить и в отчетах экспедиции: ее участники имели при себе испанскую валюту (реалы), ели кукурузный пудинг (Mazamorra) и дали нескольким местам испанские названия (например, Capo Baxo, Capo Negro). Во время зимовки в Благохранимом доме они праздновали сочельник Трех Волхвов (принятое в католической церкви название праздника Богоявления, 5 января), канун Сретения (1 февраля) и Жирный Вторник (канун Великого поста, 16 февраля). Историк Ян Карел Якоб де Йонге в 1872 году заметил, что сборник песнопений, найденный в Благохранимом доме, был католическим, а не кальвинистским. Перед тем как Амстердам вышел на сцену в 1580-х годах, Антверпен был центром жизни Северо-Западной Европы, мегаполисом XVI века, вдохновившим Питера Брейгеля на создание картины «Вавилонская башня». Но из-за религиозной напряженности, еще больше усилившейся в связи с началом войны, Амстердам и Антверпен отделило друг от друга нечто большее, чем просто физическое расстояние.[88][89]

Исторические Нидерланды (это слово означает «Нижние земли») много лет пребывали в состоянии войны, но политические изменения в мире – Франция и Англия вступили в войну с Испанией – ослабили давление на северные провинции. Города в Брабанте и Зеландии, к северу от Антверпена, были отвоеваны республиканскими войсками между 1590 и 1592 годами. Всё это произошло всего за несколько лет до того, как корабли отправились в Арктику. Капитан Эллин Карлсен в 1871 году писал в своем журнале, что, судя по его находкам, потерпевшие кораблекрушение были экипированы для войны. По всему зимовью лежали пики и алебарды, старомодные, но по-прежнему смертоносные, а также передовые для своего времени мушкеты с колесцовыми замками, их детали, мушкетные заряды и семисантиметровые ядра.

Остров Вайгач с проливами Карские Ворота и Югорский Шар на спутниковом снимке, сделанном 18 июня 2003 года. Карское море и Югорский Шар заполнены льдами

В 1585 году война с Испанией обошлась Нидерландам в 3,2 миллиона гульденов, а за последующие 30 лет расходы выросли в четыре раза, и это при том, что их несли меньше миллиона человек [Schama 1987]. Молодая нация лихорадочно искала источники дохода, чтобы покрыть нанесенный войной ущерб. Организаторами и участниками нидерландских морских экспедиций двигали экономические силы: «с одной стороны, стремление улучшить благосостояние страны, а с другой – неутолимая жажда и желание обеспечить собственное благополучие и накормить свои семьи» [L’Honoré Naber 1914, 28].

Исторические события отразились в топонимии Нового Света: на разных концах земного шара появились такие названия, как Стейтен-Айленд, Новая Зеландия, пролив Нассау, Оранские острова, Маврикий.

В последние десятилетия XVI века Амстердам стал бурлящим плавильным котлом, притягивающим к себе со всей Северо-Западной Европы предприимчивых и образованных людей, которых война согнала с родных мест. Наряду с земледельцами, строителями и моряками появились предприниматели, финансисты и интеллектуалы, которым суждено было возродить величие нации: Оливер Брюнель, Балтазар де Мушерон, Исаак Ле Мэр, Исаак Масса, Роберт Робертц ле Кан, Петер Планциус. Они предпочли перевести свой бизнес из Антверпена в Амстердам. Несмотря на Протестантскую революцию, различные конфессии мирно сосуществовали и в городе, и на судах в море. Однако они принесли с собой религиозное рвение.

Белое море возможностей

На фоне разворачивающейся войны Белое море – отдаленный залив Скифского, или Ледовитого океана, издревле посещаемый датчанами и норвежцами для рыбной ловли и береговой торговли, – стало обретать стратегическое значение. В начале 1550-х годов англичане волею случая обнаружили торговый путь через Белое море к сердцу Московского царства. Некоторое время спустя за ними последовали нидерландцы. Отдаленный русский монастырь в устье реки Двины оказался центром, куда устремились западноевропейские купцы. Они торговали с поморами – русскими людьми, живущими по берегам Белого моря. На полтора столетия Новые Холмогоры, или Архангельский город – сегодняшний Архангельск, стал главным морским портом Московского государства.

И Ян Хёйген ван Линсхотен, и Геррит де Вейр отмечали, что нидерландские корабли часто посещали Белое море как для коммерции, так и для рыболовства. 7 августа 1595 года, когда флот прошел Нордкап, они заметили, что плывут параллельными курсами с двумя судами, направляющимися в Архангельск. Как выяснилось во время стоянки на Кильдине – небольшом островке близ Колы, использовавшемся как место встречи торговых кораблей, – после Архангельска они намеревались идти в Венецию [L’Honoré Naber 1914, 150]. Шкуры, кожа, масло, минералы, икра, рыба и зерно предназначались для рынков Венеции и Италии. «Обратим взгляд к Белому морю, что на севере от Московии, куда теперь существует надежный маршрут, изначально проложенный с трудом и опасностями. […] Разве это не тот же долгий и опасный морской путь, каким он был до того, как его полностью освоили? – риторически спрашивал Геррит де Вейр в предисловии к своей работе. – Да, но разработка прямого пути, который вначале надо было разведать, плавая по морю извилистыми путями от острова к острову, от берега к берегу, нынче сделала этот трудный путь простым». Ван Линсхотен: «Кто, видя лед и холод, мог подумать, что мы начнем там торговлю? И кто теперь, когда страх сменился опытом, ведет там дела?»

В самом деле, кто же сейчас ведет там дела? На Кильдине они передали встретившемуся им торговому судну письмо для Балтазара де Мушерона.

Оливер Брюнель и Балтазар де Мушерон

Первым нидерландским торговцем, установившим связи с Русским Севером, стал Оливер Брюнель (ок. 1540–1585). Здесь он перешел дорогу англичанам, которые дорожили своей монополией на торговлю на Белом море, и те доносом смогли упечь его в тюрьму. Тогда за него вступились богатые русские купцы братья Строгановы, Яков и Григорий, имевшие большое влияние на Белом море. Эти первые русские олигархи ходатайствовали за Оливера Брюнеля перед Иваном Грозным, добились его освобождения и наняли его на службу.

Вместе с поморами Брюнель исследовал северные морские пределы Московского государства и еще в 1576 году посетил южное побережье Новой Земли [Письмо без адреса 1594 года, в L’Honoré Naber 1914, 229]. Когда в 1594 году Виллем Баренц пытался пройти вдоль юго-западного берега Новой Земли, он был хорошо осведомлен о достижениях Брюнеля. «Там была большая бухта, и Виллем Баренц предположил, что это Costinsarch, место, где в свое время побывал Оливер Брюнель», – писал де Вейр 8 августа 1594 года. В заливе они наткнулись на небольшое