его сразу же, как он вышел из смежного помещения, пройдя прямо сквозь стену. Незначительный перевод прицела и по ракетной установке ударило несколько снарядов, надёжно уничтожив её.

Перестрелка длилась секунд тридцать, а у парагонов уже закончились ленты. Печально, наверное.

Моя броня почти не пострадала от такого обстрела, 14 класс бронезащиты, как-никак...

— Убьём их всех! — проорала Прасковья и достала из-за спины две магнитные гранаты.

Два последовательных броска и каждая граната нашла свою жертву.

Взрыв.

Естественно, убить это их не могло, ведь брони-то нешуточные, специально предназначенные для штурма особо опасных укреплений под интенсивным огнём из ручного оружия.

Противотанковые средства, конечно, эта силовая бронь не держит, но ты попробуй попади, ведь оператор имеет продвинутую систему наведения и компьютерное вспоможение в вычленении уязвимых мест.

Только вот есть беда для наших текущих парагонов. В Аяксе, во всяком случае с фронтальной части, нет уязвимых мест для их оружия, во всяком случае.

Я начал целенаправленно долбить по стыку между шлемом и корпусом первого парагона. Да, там усиленная броня, но при её преодолении открывается великолепный вид на шею оператора, что гарантирует его уничтожение с одного выстрела.

Парагоны пошли на сокращение дистанции, но мы с Прасковьей начали синхронно отступать.

Наконец, горжетная броня ближайшего парагона не выдержала концентрированного огня и треснула, убив осколками оператора. Внешне это никак не сказалось, он просто остался стоять на месте неподвижно.

Я переключился на следующего противника, который снял с набедренного крепления длинноствольный крупнокалиберный пистолет и открыл по мне огонь.

«Парагоны» никогда не воевали против «Аяксов». «Аяксы» вообще, на момент отправки на Марс, ни с кем не воевали. Поэтому уязвимости и способы противодействия им американцы не знают. Поэтому их оружие сейчас лишь бесполезно расходует боеприпасы.

Второму парагону я разорвал глотку только когда упёрся спиной экзоскелета в стену.

Их осталось четверо, они сейчас очень неуверенные в себе, так как мы кажемся им неуязвимыми, они начинают лажать, например, один из них споткнулся и открыл моему взору спину с прыжковым ранцем. Три снаряда не дали ему подняться, устроив кратковременное возгорание очень пожароопасного химического топлива. Посмотрим, как хорошо конструкторы защитили оператора от адского пламени, разгоревшегося в его прыжковом ранце.

Пока неудачник разбирался с последствиями, я переключился на следующую жертву.

Они были очень близко. Парагоны, прикрывая шеи предплечьями, почти синхронно извлекли булавы и пошли на сокращение дистанции.

В ближнем бою на экзоскелетах нас учили, сто двадцать часов практики. Отличий от классического ближнего боя масса. Например, нельзя, как бы сильно не хотелось, делать резких движений. Плавно, как в неспешном танце, наваливаешь противнику в уязвимые места. Экзоскелет сам даст нужное усилие, чтобы последствия для противника были самые печальные.

Принял вертикальный удар оснащённой тяжеленным набалдашником дубины на левое предплечье, после чего пнул противника правой ногой в грудь, отбросив тем самым от себя. Одновременно с этим ударом вскинул «Ибис» и быстро отстрелялся ему в шею. Расстояние было практически в упор, поэтому горжет хрустнул на четвёртом попадании.

Остальные трое решили по-быстрому заколошматить Прасковью, пока этот покойник будет меня отвлекать.

Прасковья отбивалась как могла, причём даже отчасти успешно, ведь «Аякс» превосходит «Парагона» в даруемой физической силе и массе.

Один из парагонов переключился на приближающегося меня, начав стрелять куда-то в область предполагаемого нахождения моей головы из крупнокалиберного пистолета, который в руках обычного человека напоминал бы необычной формы винтовку.

Эх, бедолага...

Сюда надо противотанковой ракетой стучаться, а не гейской пукалкой.

Прямой удар кулаком левой руки в голову противника. Тот выставляет правую руку и блокирует удар. Примагничивание ног к металлическому полу и принятие прямого удара куда-то в область верхней части торса, повторение удара левым кулаком по той же стороне головы противника, но на этот раз он не успевает поднять руку для отражения удара.

Шлем не поддался, ему даже прямое попадание 30-миллиметрового снаряда не слишком в тягость, но долю дезориентации я внёс, так как его как минимум шатнуло в сторону.

Навожу ружьё ему в область шеи и начинаю непрерывную стрельбу одиночными. Эх, жаль, что «Ибисы» не оснастили автоматической стрельбой... Впрочем, это усложнение конструкции, увеличение нагрузки на узлы и, следовательно, ухудшение надёжности, что в условиях Марса очень плохо, ведь пыль здесь крайне мелкая, всепролазная...

На четвёртой пуле горжет хрустнул.

А они ведь эту часть брони специально усиливали, тендеры устраивали, чтобы найти оптимальное решение без необходимости пуска в производство совершенно новой модели, которая должна была вылиться в очередные миллиарды долларов распилов и несколько лет разработки.

Вот поражает меня у американцев одна двойственная черта. Когда действительно надо, они голову себе разобьют, но сделают оптимальное решение в кратчайшие сроки, а вот когда не шибко надо, ведь есть же вроде как рабочий, а главное очень дешёвый альтернативный вариант, то всё выливается в длительные работы с высочайшими затратами людских ресурсов и средств. И политиканы США об этой особенности знают, поэтому в свете того, что «Парагонам» ещё служить и служить, выбрали наименее затратный и вроде как рабочий вариант.

У нас всё просто уже давно: выявили какой-то косяк, поняли, что его нельзя достаточно надёжно устранить заплатками, подумали, выработали решение, напрягли всех ответственных и задействованных, разработали, начали серийное производство новой, со всех сторон обнюханной и испытанной модели, где этого косяка нет изначально.

А всё это потому, что это требование псевдо-ИИ, не живых людей. Зачем им такие заморочки? А так легче считать боевой потенциал имеющихся в подчинении единиц. Таким образом из прогнозирования предстоящего боя пропадают такие переменные как «если у противника имеется такое вооружение, то вот это будет уничтожено таким образом» или «если на местности образуются искусственные изменения ландшафта, то вот это подразделение будет вынуждено обходить это вот так-то, так как в ином случае есть вероятность, что вот это-то выйдет из строя». Это здорово всё упрощает с расчётами, а следовательно ускоряет прогнозирование, что в боевых условиях может сохранить сотни, а то и тысячи жизней.

И вот эта уязвимость, про которые все знают и, вроде как, устранили какой-то заплаткой, сейчас ускоряет гибель американских парагонов.

Да, ускоряют. Потому что «Paragon M-2» разработали и внедрили в 2040 году, на замену морально устаревшей «Paragon M-1», силовой броне попроще. БЭС-1 «Аякс» же разработка 2047 года, семь лет разницы в наши славные времена — это широченная технологическая пропасть. Нет, если надо дубасить всяких сопротивляющихся арабов на Ближнем Востоке — для этого можно использовать и старенькие версии силовых броней, но вот когда речь идёт об адекватном технически