детей. Ну да, язык он не понимает. Не выучил еще, а картинки в самый раз. Убежище посчитало его ребенком? По сравнению со «старшеньким», пожалуй, так и есть. Глупый, самонадеянный, несмышленый ребенок. Надир вздохнул и отложил книгу.

Листья в каплях росы. Искрящиеся на солнце бриллианты. Цветы, яркие, пахучие. Фрукты. Спелые гроздья каких-то плодов. Надир сорвал, попробовал — вкусные, сочные. Здесь, в этом странном месте, он чувствовал, ощущал. Прислушался. Хлопанье крыльев снова и снова. Те самые загадочные птицы, которых слышно, но не видно, как говорил Роберт. Возможно, ему повезет? Надир притаился за колонной. Шум и возня, птичий гомон. Вот сейчас, он выйдет из-за колонны и… Осторожно, чтобы не потревожить, выглянул — никого. Только птичьи крики слышатся вдали.

Надир добрался до края помещения. Как и говорил Роберт. Распахнутые наружу стеклянные двери, а за ними туман или густые облака, земли не видно. Вспомнилась площадка на Эрте. Там тоже ветер и облака. Странно внутри тепло и солнечно, сквозь стекло потолка виднелись синие просветы неба. А снаружи — ветрено, облачно и мрачно. Надир подошел к краю. Что ж, если к нему относятся как к ребенку, он будет и вести себя соответственно. Детей влечет любопытство. Его тоже. Надир усмехнулся: его главная двигательная сила. И потом, здесь с ним ничего не может случиться. Надир оттолкнулся и прыгнул.

Какое-то время он летел, продираясь сквозь гущу облаков. Ощущение скорости и полета. Знакомое ощущение. Ветер бил в лицо, разнося колючие капли воды. Облака густые, серые, дождевые. Холодно и не совсем понятно, что происходит. Падает или летит? Шум хлопающих крыльев. Надир не увидел, но, скорее, почувствовал, что стая где-то недалеко, впереди. Еще немного и он догонит их. Услышал крик, нет — окрик. Его подхватили, потащили в сторону. Надир завертел головой, пытаясь вырваться. Но чьи-то руки, нет — когти вцепились в спину. Держали крепко, и, в тоже время, осторожно, стараясь не навредить.

Его опустили мягко на пол, прямо посреди зала. Птица, огромная, белокрылая стояла перед ним. Мудрые глаза, не человеческие, но и совсем не птичьи, смотрели с невообразимой печалью. «Скорбь всего мира» — подумал Надир. Кто же на самом деле эти птицы? Он так проникся легендами эртанцев, что видит птиц, во сне, в полубредовом состоянии? Или в легендах есть доля правды? Но цивилизация птиц, разумных птиц. Такого даже в памяти «старшенького» не обнаруживалось.

«Нет, все-таки бред», — окончательно решил Надир и почувствовал на себе снисходительный птичий взгляд.

Надир вздрогнул, зябко повел плечами. После прогулки в облаках, знобило. Птица молча приоткрыла крыло, как бы приглашая. И он шагнул, зарылся в мягкий подпушек. Тепло, хорошо, уютно, безопасно. Надир почувствовал себя ребенком, прижавшимся к матери. Птица успокаивала. Ощущалось ненавязчивое ментальное воздействие. А потом сильный энергетический поток. Призрачная птица из места, несуществующего в реальности, делилась энергией.

21. Надир. Фрэнк. Эрта.

Он, кажется, спал и проснулся. Или не спал. Прав Роберт, здесь все происходит по-другому, даже время течет иначе. Надир обнаружил себя лежащим на диване, под мягким тряпичным пледом. Рядом никого: ни птиц, ни Роберта. На придвинутом к самому дивану столике, тарелка с фруктами, книги и тонкие цветные стержни. Надир усмехнулся, кто-то позаботился о нем. В убежище происходят те же процессы, что и в жизни — ему нужна вода, еда и тепло, ну и развлечения видимо. У птиц, если это, конечно, были они, любопытное чувство юмора. Прислушался к себе, впервые не ощутив присутствия зверюги. А вот хорошо это или плохо, еще вопрос. И что произошло на самом деле — он получил передышку, время на раздумывание, или его отправили в ссылку? И если да, то на время или навсегда? Последнее, что Надир помнил, перед тем как очутиться в убежище — старуху, делающую надрез на его руке, и Роберта, внимательно наблюдающего за процессом. Нехорошо получается. Вдвоем они не могут остаться, одному придется подвинуться. То есть либо он, либо Роберт. До этого момента Роберт оставался в тени, зализывая раны, но, похоже, его братишка собирается выйти на поверхность. А что он может противопоставить «старшенькому»? Бойцовские качества, психологию убийцы, или неприкрытый сарказм? Ну, сарказмом, пожалуй, они оба не обделены. Разве что Роберт чуть больше сдерживается. Надир вздохнул. Уходить не хотелось. С другой стороны, он вообще существует благодаря совершенно нелепой и случайной комбинации. Результат дурацкого эксперимента, порождение запуганного медика и маньяка диктатора. Разве у него вообще есть права?

Надир подвинул к себе книжку, пролистал несколько страниц. Все те же картинки. А дальше к каждой картинке прилагался знак или символ. Буквы, что ли? Любопытно. Если найдет закономерность, то и язык можно выучить. С его-то багажом. Вернее, не с его, а Роберта. Означает ли что он здесь надолго? Надир в задумчивости потер переносицу. С середины книги страницы шли пустые. Задача усложнялась. От него непременно чего-то ожидают. Надир почувствовал возбуждение и азарт. Включился анализ. Хорошая работа для мозга. Ответ лежал где-то рядом, на поверхности. Однако… Роберт никогда не видел птиц. Он говорил, что может их слышать, но не видеть. И Роберт не мог покинуть границы помещения. Что если?..

Надир потянулся за стержнем и начал быстро набрасывать что-то в книге.

* * *

Фрэнк задумчиво стоял у окна. Шел снег. Крупные белые хлопья сыпались с неба. Темнело. Зима, дни короткие. Эрта. Когда он приезжал последний раз, тоже шел снег. Эрта пробудила воспоминания. Его потери, его умершие. За пределами Эрты Фрэнк не видел снов, мог заставить себя забыть, не думать, научился притворяться, скрывать собственные убеждения и мысли, прятать ненависть, подавлять желания. Ото всех, даже от самого себя. Но здесь, в этих проклятых горах, все становилось на свои места. Фрэнк невесело улыбнулся, вспомнив, как шутил отец, что всему виной разряженный воздух. А мать объясняла, что Эрта обнажает правду.

Фрэнк тряхнул головой, отгоняя печальные мысли и вернулся к действительности. Ему показалось, или Сигур что-то задумал, а Надир — неотъемлемая часть плана? Как же сильно генерал заблуждается, решив, что в лице модификанта, нашел идеального исполнителя. И, похоже, ему это скоро аукнется. Любопытно, что никто вообще не понял, что Надир такое.