Умирающая, плюющая через тлеющее горло почти углями, кашляя огненными язычками через ноздри, она упала ближе к дальней стене. Гулко взвыла, переходя на тонкий плач. И осталась лежать догорающей фурой с пробитыми покрышками и прицепом, все больше становящимся похожим на скелет сожженного корабля, страшно темнеющего остатками ребер-шпангоутов.

Неудержимо потянуло сесть, выдохнуть и выругаться. Но это слабость, сидеть нельзя. Выругаться – сколько угодно. Пора привести в порядок амуницию и пересчитать чертовы патроны. И оружие.

«Ли» долго не хотел выплевывать застрявший патрон. Но получилось, хотя и с трудом. Вскрыть крышку и осмотреть, что еще сделаешь здесь? Как-то вычистить куском все того же плаща. Порыться на поясе погибшего и найти масленку. Хотя бы мозги свои они не продали и старательно ухаживали за оружием. Смазать, закрыть карабин, взад-вперед затвор. Ходит, выщелкивает патроны. Нажать на спуск, довольно ощутив толчки от двух выстрелов. Хорошо. Что там с патронами к нарезному стволу бедного «бюксфлинта»?

Повезло. Хватит заполнить магазин к «ли». Хотя бы что-то. А что там было у второго? Если тварь, конечно, не растоптала сталь как буррито.

Осталось только усмехнуться выкрутасам ветреной фортуны. Подкинуть вместо «винчестера» или трехствольного монстра такое… Но что остается? Обрезанное вертикальное ружье, редкий для Запада экземпляр. Европейское, судя по всему. Подходят патроны? Хорошо, хоть подходят. Зато есть вполне удобный чехол-кобура. Можно повесить куда угодно, если правильно расположить ремни. Удобнее всего оказалось убрать за спину, пониже. Рукоятка ложилась в ладонь удобно, тут же выскакивая, когда требуется.

Дико захотелось пить. От воды, остывшей в холоде нижних этажей, ломило зубы. Приходилось глотать по чуть-чуть, едва смазывая пересохшее горло. Так, пора двигаться. Что тут с выходом? Чертов сукин сын… это же лифт. Настоящий лифт, как виденный пару раз в Вегасе. И все? И все. Стальная коробка с треснувшими пластиковыми панелями внутри. И с открытыми дверями. Заходите, мистер рейнджер. Следующий этаж – ваш. Осталось только зайти и нажать на кнопку. Единственную светящуюся в темноте.

Двери лязгнули, закрываясь. И из-под потолка неожиданно заиграла музыка. Он ее знал. Чертов «Велкро Флай».

Марк уперся руками в каменную стену. Длинная кишка тянулась внутрь горы, потрескивая голубоватыми факелами. Позади, грохоча камнями, падал мосток. У Хавьера с собой оказалось несколько серьезных рубчатых яиц. Ими его и подорвал, отрываясь от детей Козлоногого.

Изабель, считая оставшиеся патроны, смотрела в каменный вытянутый мешок впереди. Коридор, тянущийся длинным изгибом, терялся за поворотом. Несло чем-то неприятным, острым и едким. Пальцы Изабель тряслись, она тихо ругалась, наполняя барабаны. Хавьер, стоя рядом, только сопел.

Марк, отпустив камень, выпрямился. Оглянулся на оставшихся с ним.

– Он выживет.

Изабель всхлипнула. Мотнула головой, закрыв лицо волосами.

– Выживет, Изабель. Вернется к тебе. Этот дикарь живучее любого из живущих здесь. Я верю в это.

Плечи женщины дрогнули, поднялись, еле заметно трясясь. Изабель молчала.

– Надо идти дальше. – Командор поправил пояс, проверяя амуницию. – Вы со мной?

Хавьер не ответил, смотря на опущенную голову Изабель. Подошел, положил широкую ладонь на голову, накрывая самую макушку. Та всхлипнула, еле удерживая в руке «шарп».

– Мне очень нужна ваша помощь… – Марк сжал губы, глядя на них обоих. – Пожалуйста, прошу вас.

Сомнения гложут душу изнутри крепче клыков зверя. Прогрызают дыру в самом твердом человеке, пробуют на вкус душу. Отравляют помыслы, запуская внутрь чернильно-черные щупальца неуверенности. Заставляют искать простые легкие пути, без самопожертвований. Кому, как не священнику, понимать это?

Изабель подняла голову. Единственный карий бриллиант, еще поблескивая алмазной крошкой слез на ресницах, смотрел твердо. Глубоко, сильно, убийственно.

– Не думайте про нас плохо, командор. – Изабель дернула щекой, сдунула прилипшую прядь. – Мы не так слабы, как хотелось бы врагам. Ни я, ни Хави. Да, amigo?

Хавьер кивнул. Провел по усам, невзначай потер правый глаз, заметно поблескивающий.

– Мы с тобой, padre. У меня свой счет к сукину сыну.

Сомнения могут глодать человека долго. И даже, повредив каменную твердость упорства и веры, доберутся до мягкой вкусной души. Только та в один миг обернется сталью и пламенем. Если хозяин ее настоящий человек, а не просто ходит на двух ногах.

– Тогда пойдемте. – Марк скрипнул зубами, морщась от боли.

Что-то не то творилось с командором. Белый как мел, лоб в испарине. Марк даже дышал не как обычно, ровно и редко. Изабель вопросительно уставилась на него, но тот лишь мотнул головой.

И двинулся вперед первым. Прямо к мерцающему голубому свету и темному провалу, играющему еле заметными изумрудными бликами.

Ломаные синие линии по стенам. Зелень и серость лишайника и мха. Прель опадающих и гниющих плющей с вьюнками. Стылый запах незасыхающей крови в лабиринте, выдолбленном в полу. Звон капель, падающих с каменного неба над головой. Разбивающихся о гладкие, блестяще-мраморные фигуры, застывшие тут и там по всему огромному залу. Десятки, если не больше, статуй, высеченных прекрасным и безумным скульптором. Смотрящие, кричащие, выгибающиеся, искореженные холодные неживые люди. И едкая острая змеиная вонь.

Марк выдохнул. Огляделся.

– Держитесь рядом. Не отходите ни на шаг.

Изабель не ответила. Слова Хавьера не хотелось переводить с эль-мехико. Но он явно не собирался отставать от командора.

Пещера, превращенная в чудовищный языческий храм, смердела не только кровью и змеями. Она пропахла страхом, провоняла болью, пропиталась смертью. Сделай шаг и ощути в вязком воздухе взгляд умирающего бедняги, покрытого шрамами. Шагни второй и услышь беззвучный вопль муки, рвущийся из разодранного невидимого рта. Замри на третьем и вздрогни от ледяных пальцев неупокоившейся души, висящей прямо перед тобой и еле колеблющейся под сквозняком.

Марк окутался парком, здесь заметно морозило. Медленно, почти торжественно, осенил себя крестом Господа Истинного. Ему не надо было вслушиваться или пытаться увидеть. Он слышал их всех до единого, погибших здесь, принесенных в жертву, запытанных насмерть.

– Здесь живет зло… – Он достал «кольт», глянул вниз, на серебряно-льдистые патроны, оставшиеся на поясе. – Большое зло.

– Действительно, – делано удивилась Изабель, – и откуда?

Марк прижал палец к губам. И повел взглядом вокруг. Поднял брови, показывая: смотрите внимательнее. Смотрите!