Всё, что произошло потом, смешалось для меня в один пёстрый калейдоскоп, да и для других, думаю, тоже. «Монументовцы» появились в коридоре в тот миг, когда мутанты-коротыши применили свои способности. Сухой треск Настиного LR-300 слился воедино с тихими щелчками моего оружия, горловым воплем мутантов и оглушительным грохотом, с каким они ударили пси-энергией по бронедвери. Не уверен, но вроде бы в этой какофонии прозвучал гулкий хлопок пушки. Судя по отсутствию характерного трассера, Драгин решил помочь карликам взломать дверь и пытался выбить пулей замок или сбить петли.

– Как там у вас? – бросил я через плечо, поймал в электронный прицел очередного фанатика, который выскочил из темноты насосной станции, и спустил курок. «Фенька» негромко щёлкнула. Фигура в чёрном комбинезоне сложилась пополам, упала под ноги бегущих за ним товарищей. На пару с Настей я быстро разобрался с ними и повернулся в пол-оборота к напарнику: – Ну?!

– Баранки гну! – огрызнулся тот и снова шмальнул из гауссгана по двери.

Карлики с искажёнными болью лицами (видимо, использование пси-способностей даром не проходит) опять вскинули руки, но сделать ничего не успели: искорёженная их телекинезом дверь открылась сама.

Помню, в тот миг я изрядно удивился, но уже в следующую секунду мощный ментальный удар сбил меня с ног. Ощущение было такое, будто я на полном ходу врезался в летящую навстречу боксёрскую грушу, отскочил от неё и со всей дури приложился затылком об землю. Я ещё корчился на полу, разглядывая плавающие перед глазами кровавые круги, и пускал сопли пузырями, когда ко мне подскочили двое фанатиков, обезоружили, рывком поставили на колени, заломив руки за спину. Ту же операцию проделали с Настей и Драгиным, а карликов просто связали и натянули им чёрные мешки на головы.

Потом нас троих подхватили под руки, затащили в раскрытую дверь, бросили на пол. В глазах у меня уже достаточно просветлело, чтобы я мог увидеть большой зал округлой формы с тёмным высоким кубом в центре. От конструкции этой исходил низкий гул, и во все стороны тянулись чёрные змеи ныряющих в стены высоковольтных кабелей. Железные трубы разного диаметра опоясывали странное сооружение во всех направлениях. Внутри трубопроводов что-то булькало и клокотало, встроенные в их стенки клапаны регулярно стравливали избыточное давление, с тонким свистом выбрасывая струи белого пара. По острым граням куба с сухим треском змеились синие молнии. Временами электрические разряды с грохотом ударяли в покрытые чёрными трещинами стены и потолок странной комнаты.

На полу, вплотную примыкая к одной из граней куба, стоял металлический шкаф. Двери с узкими прорезями жалюзи были открыты, так что я без проблем увидел смонтированный внутри пульт управления этой гудящей и сверкающей молниями хреновиной. Около пульта суетился пожилой человек в лабораторном халате и похожей на шляпку гриба шапочке из тонких светящихся трубочек, разноцветных проводов и мигающих лампочек. За плечами учёного висел металлический короб размерами с полевую армейскую рацию. В зелёном ранце находился аккумулятор. Толстый жгут кабелей соединял источник питания и мерцающий огоньками странный головной убор (скорее всего, какой-нибудь научный прибор). Учёный щёлкал тумблерами и кнопками пульта, следя за показаниями приборов.

Слева от него безучастно стоял дирижёр. Его чёрные глаза подёрнулись поволокой, грубое лицо обмякло, из приоткрытого рта тянулась тонкая ниточка слюны. Судя по всему, сознание мутанта сейчас находилось далеко отсюда. Справа, подогнув под себя ноги, сидели мальчишки, ради которых мы шли сюда. Их лица были белее мела, глаза закатились. Похоже, они, как и дирижёр, только физически присутствовали здесь, а мыслями находились в другом месте.

Один из фанатиков сорвал с меня противогаз, бросил на пол и вернулся к своим. («Монументовцы» топтались позади нас, бряцая оружием и хрипло втягивая насыщенный озоном воздух сквозь узкие щели угловатых респираторов). Стеклянная маска моего «намордника» негромко стукнулась о бетон, покачалась из стороны в сторону и замерла прозрачной скорлупой.

Человек возле пульта оглянулся на стук. На усталом лице учёного появилась улыбка, но стальные глаза веяли холодом. Старик провёл пальцами правой руки по пшеничным усам, заговорил, немного растягивая слова:

– Наконец-то мы с вами встретились, Сергей.

У меня глаза стали округлились от удивления:

– Кто вы? Откуда меня знаете?

Человек в халате проигнорировал мои вопросы, снова растянул губы в похожей на оскал улыбке:

– Признаюсь, вы доставили немало хлопот, прежде чем я смог привести вас сюда. Не сам, конечно, с помощью вашего отца.

– Кого? Моего отца? Он жив? Где он?

– Тихо, тихо. Не так сразу. – Учёный посмотрел поверх моей головы, насупил брови, наморщил лоб. Лампочки на «шляпке гриба» ярко засветились. Один из фанатиков, словно марионетка, подошёл к гудящему кубу, вытащил из-за него круглый стул с гнутой низкой спинкой из хромированной трубы, принёс его учёному, с грохотом поставил на пол.

«Монументовец» ещё топал в стиле а-ля Буратино к своим коллегам, а старик уже придвинул стул к себе и сел на него с видом победителя.

– Меня зовут профессор Журавлёв. Я работал с вашим отцом, пока он не наделал глупостей, пытаясь уничтожить труд всей моей жизни. Пришлось принять меры.

– Что вы с ним сделали? Где он?

– Ай-яй-яй, Серёжа, – покачал головой Журавлёв. – Разве мама вам не говорила, что старших перебивать нехорошо? Ах, впрочем, о чём это я? – Он театрально всплеснул руками. – У безотцовщины ведь всегда проблемы с воспитанием.

Я скрипнул зубами от злости. В душе всколыхнулось желание схватить старикана за грудки, вытряхнуть из него всю правду и воздать по заслугам. Однако я быстро взял себя в руки: «Чего зря распыляться перед этой самодовольной рожей? Всё равно ничего ему не сделать, пока стою на коленях в окружении «монументовцев». Он это прекрасно знает и специально провоцирует, хочет удовольствие получить, глядя на мои потуги дать ему в морду. А вот хрен тебе, вша лабораторная, фиг ты от меня такой реакции дождёшься – сейчас, по крайней мере. Рано или поздно твои шестёрки поставят меня на ноги, вот тогда и посмотрим, «кто есть ху».

Журавлёв догадался, о чём я подумал. Может, прочитал по лицу, или эта странная шапочка помогла понять ход моих мыслей. Он состроил злобную гримасу, наклонился ко мне, обдав запахом застарелого пота:

– Что, щенок, решил героя из себя состроить? Ну-ну! Твой папашка тоже геройствовал, пока не превратился вот в это, – Журавлёв пальцем указал на дирижёра. – Не веришь? Так я тебе докажу.

Он сунул руку за спину, щёлкнул переключателем, огоньки в трубочках шапки побежали быстрее, а лампочки, наоборот, заметно потускнели. Дирижёр как будто ожил, лицо его обрело осмысленное выражение, губы сжались, глаза полыхнули тёмным огнём. Мутант посмотрел на меня, выставил правую руку вперёд, растопырил пальцы, а потом качнулся, словно хотел сделать шаг. И сразу по голове моей будто молотом ударили, в ушах зазвенело, в глазах задвоилось. Липкий ком горячей кислятины подкатил к горлу, обжигая пищевод, стукнулся в зубы, отхлынул обратно и камнем бухнулся на дно желудка.