Заявление было с восторгом принято иранцами. Они получили то, что хотели: вновь обрели чувство собственного достоинства: убедились, что всерьез воспринимается их участие в войне; им было обещано, что в конце войны союзники вернутся к рассмотрению экономических проблем, и заявлено о желании оказать всяческую поддержку независимости и территориальной целостности Ирана. То, что американское правительство принимало участие в этом заявлении, придавало ему большую ценность.

В Тегеране русские согласились держаться в отдалении от теплых вод Персидского залива; они поступили так в расчете на то, что сумеют облегчить себе многочисленные выходы в холодные воды Финского залива Балтийского моря.

Правительства Соединенных Штатов и Британии убеждали Финляндию, что ее борьба проиграна и сейчас ей самое время выйти из войны. Для этого были серьезные основания. Финско-немецкая линия фронта подходила довольно близко к Ленинграду; город постоянно обстреливался и все еще находился на полуосадном положении. Имелись и другие причины. Американцы и британцы хорошо относились к финнам и поэтому пытались отговорить их от сотрудничества с Гитлером. Они были бы очень огорчены, если бы Финляндия прекратила свое существование как независимая страна, а это могло произойти, если бы она оказалась разбита Красной армией.

В последний день конференции, 1 декабря, президент предпринял попытку договориться со Сталиным, полагая, что удачное решение других проблем может позитивно отразиться на его просьбе. Рузвельт сообщил Сталину, что хотел бы помочь Финляндии выйти из войны до начала совместной операции, запланированной на май. Сталин ответил, что финны уже запрашивали через шведское правительство относительно советских намерений, объяснив, что ищут возможности переговорить с русскими, но боятся потерять независимость. В сообщении, направленном в адрес финского правительства, Сталин заявил, что у Советского Союза нет намерения лишать Финляндию независимости; он готов принять финскую делегацию в Москве, но хотел бы предварительно ознакомиться с предложениями финской стороны. Ответ прибыл в тот же день, 1 декабря, и показалось, как добавил Сталин, что финны пока еще не готовы выйти из войны.

Рузвельт и Черчилль оба хотели стать связующим звеном между русскими и финнами. Рузвельт поинтересовался у Сталина, не стоит ли американскому правительству предложить финнам направить делегацию в Москву. Сталин ответил, что не будет возражать, но из этого ничего не выйдет, если финны будут придерживаться прежней точки зрения. Президент заметил, что, возможно, было бы проще достигнуть соглашения с оппозицией ныне существующего пронемецкого правительства. Сталин согласился с его мнением, но добавил, что его не слишком заботит, кого направят финны, хоть дьявола собственной персоной, лишь бы он согласился на советские условия.

Вот эти условия. Финляндия должна прервать все отношения с Германией и выдворить из страны всех немцев; армия должна быть распущена; должно быть восстановлено соглашение, принятое в 1940 году после победы Советского Союза над Финляндией. Кроме того, Советский Союз потребует часть финских территорий для защиты Ленинграда от нападений, такие, как Виупюри (на Карельском перешейке) и Ханко (полуостров на юго-западе Финляндии); если же финны категорически откажутся уступить Ханко, то советская сторона согласна на Петсамо. И наконец, Советский Союз желает получить компенсацию в размере пятидесяти процентов от ущерба, нанесенного финнами русским. Сталин отстаивал эти условия, считая их не слишком жесткими. Он доказывал, что территориальные требования продиктованы необходимостью обеспечения безопасности России, и оправдывал требования компенсации тем фактом, что на русском фронте находится двадцать одна финская дивизия, которые наряду с немцами обстреливают Ленинград в течение двадцати семи месяцев. Не оспаривая эти условия, Рузвельт и Черчилль попытались уговорить Сталина смягчить их, объяснив, что выступят против присоединения Финляндии. Президент и премьер-министр сделали попытку выяснить, нельзя ли как-нибудь иначе удовлетворить желание советской стороны в отношении обеспечения безопасности Ленинграда и морских и воздушных сил на Балтике, и высказались относительно чрезмерной суммы компенсации ущерба. Сталин добродушно выслушал их, но отказался изменить перечисленные требования.

Тегеран; политические принципы и решения

На встрече глав правительств в Тегеране много времени было отведено обсуждению политических вопросов; кроме того, иногда беседа переходила на проблемы послевоенного политического устройства мира.

Во время второй личной беседы со Сталиным, 29 ноября, президент увлек Сталина идеей послевоенной организации, о создании которой было объявлено на Московской конференции. Рузвельт предложил три основных положения, которые, по его мнению, следовало учесть при создании организации.

1. В ее состав должны входить сорок или более стран всех частей света. Ей должно быть предоставлено право обсуждать любые международные вопросы и выдавать рекомендации двум комитетам, уполномоченным принимать решения и приводить их в исполнение.

2. В состав этих исполнительных комитетов должны входить представители четырех стран, подписавших Московскую декларацию, и представители шести стран, выбранных в каждой части света. Они должны быть способны подготовить рекомендации для урегулирования спорных вопросов, но не должны навязывать свои взгляды.

3. Группа в составе СССР, Соединенных Штатов, Великобритании и Китая должна обладать полномочиями принимать немедленные меры в случае угрозы миру и в любых других непредвиденных ситуациях. Президент проиллюстрировал это положение на таком примере: если бы этот механизм существовал в тот момент, когда Италия напала на Эфиопию, он мог бы закрыть Суэцкий канал.

Сталин усомнился в том, что союз четырех стран сможет обеспечить спокойное существование. По его мнению, европейские государства будут возмущены тем, что Китай получит возможность оказывать на них давление, и, в любом случае, Китай не оформится к концу войны в мощную державу. Сталин предложил в качестве альтернативы создать Европейский и Дальневосточный комитеты, включив в состав обоих представителей Великобритании, Соединенных Штатов и Советского Союза. Рузвельт вспомнил, что Черчилль предлагал практически такую же идею: три региональных комитета (третий в Америке).

Президент сомневался относительно того, что американский конгресс согласится на участие американцев в Европейском комитете, который, возможно, будет настаивать на отправке американских войск в Европу. Сталин обратил внимание президента на то. что СССР, США, Великобритания и Китай также могут настаивать на отправке американских войск в Европу. На это президент ответил, что в случае угрозы миру он готов будет отправить в Европу только самолеты и корабли, а Советский Союз и Англия должны будут командовать сухопутными войсками.

Сталин объяснил – для него основной интерес заключается в том. чтобы обрести уверенность, что будущая организация будет способна не допустить возрождения Германии. Он пока не думал всерьез о необходимых мероприятиях, но потребуется „нечто более серьезное. чем организация, предложенная президентом“. Сталин вернулся к договоренностям, о которых Рузвельт несколько месяцев назад напомнил Идену: международная организация, за исключением той, что будет уполномочена принимать решения, должна управлять „опорными пунктами“, расположенными не только на территории Германии и Японии, но и вблизи их границ и даже дальше. Рузвельт одобрил эту идею. На следующий день за завтраком с Иденом и Гопкинсом Молотов подробнее остановился на предложении Сталина. Поскольку Франция, по его мнению, не хочет защищаться, она могла бы уступить территории, такие, как Бизерта и Дакар, которые перешли бы под управление Соединенных Штатов и Британии. Идеи ответил, что такой шаг следует тщательно взвесить; возможно, Франция могла бы сделать вклад, разместив на своей территории базы. находящиеся под контролем Объединенных Наций, но это должно быть сделано таким образом, чтобы не была затронута национальная гордость. Гопкинс объявил о желании Соединенных Штатов разместить военно-морские и авиационные базы в Тихом океане, на Филиппинах, на Тайване и, возможно, частично в Японии, передав их под мандат островов. Но президент не был уверен, что это удастся осуществить; Соединенные Штаты не посягают на суверенитет этих регионов. Можно сказать, что все было весьма туманно; никто не представлял, какие следует выбрать места, как должен осуществляться контроль, кто даст все необходимое, обеспечит людскими ресурсами и будет управлять ими.