страны Эво Моралес. И хотя большинство индейцев Боливии — крещёные католики, это не мешает им исповедовать традиционные индейские культы и всевозможные суеверия. Энрике хорошо помнил как его мать вместе с другими женщинами племени аймара поклонялись Пачамаме, женской богине Земли и плодородия. В христианстве они видели её аналог в образе Богоматери, и поэтому в их деревне всегда органично сочетались посещение мессы и подношения Пачамаме. В районе, где рос Энрике было принято всегда выливать немного вина на землю, прежде чем выпить, и обязательно нужно было делиться листьями коки с Матушкой-Землей. Одновременно с этим некоторые женщины практиковали традиционную магию, и во время купания в реке у многих ребятишек можно было увидеть на шее волшебные амулеты. Несмотря на свой нынешний почтенный возраст и хорошую образованность, Энрике все еще носил на шее свой детский амулет и верил, что свой удачей в делах он обязан в том числе и ему.

С ранних лет маленький Энрике должен был трудится. Его отец-крестьянин считал себя потомком испанцев, некогда пришедших в эту страну, но глядя на смуглое лицо отца с крючковатым орлиным носом, Энрике понимал, что и в его жилах течет индейская кровь. В отличие от мамы отец был потомком другого племени — кечуа. Это племя — одна из самых многочисленных и самых «продвинутых» народностей Южной Америки. К началу испанского завоевания они обогнали в отношении прогресса и майя и ацтеков, первыми начали работать с металлами, в том числе с бронзой. Язык кечуа является самым распространенным индейским языком всего латиноамериканского континента. Во времена испанского завоевания на этот язык миссионеры перевели Библию, и благодаря этому смогли достичь большого успеха в обращении коренных жителей Боливии в свою веру. Отец Энрике всегда считал себя христианином и тихо ворчал когда мать следовала древним обрядам своего народа.

И сам Энрике и пять его старших братьев с раннего утра уходили на работу в поле. Отец всегда говорил им, что тех кто много работает Господь вознаграждает за труды их. Они горбатились на полях по шестнадцать часов в день, ходили на заработки на кукурузные плантации, занимались сезонной расчисткой сельвы, но никакой награды не приходило. Маленькому Энрике тогда казалось, что просто у Господа слишком много важных дел и он не замечает как тщательно и много работает семья Мартинесов. Засыпая ночью в холодной крестьянской лачуге и чувствуя как желудок постоянно урчит от голода, Энрике продолжал верить, что настанет час, когда его труды будут оценены по заслугам, и тогда вся семья заживет здорово и счастливо.

Но шли годы, а ничего не менялось. Когда Энрике исполнилось одиннадцать лет, его отец умер. Во время расчистки сельвы на него напала ядовитая змея, однако у семьи не было денег, чтобы вызвать доктора. Сидя у постели отца и глядя на его бледное лицо, видя как его потрескавшиеся губы постоянно пытаются что-то произнести в бредовой агонии, Энрике поклялся себе, что не повторит путь своего отца. Он станет другим — у него будут деньги!

Учился Энрике от случая к случаю — ближайшая школа была в шестидесяти километрах от его деревни и ходить на ежедневные занятия не было никакой возможности. При этом учителя всегда отмечали, что у мальчика отличная память и очень развитое логическое мышление. В 12 лет Энрике вместе со своим братом Мануэлем отправился на заработки на плантации коки. Это был адский труд, но зато здесь ставка рабочего была выше почти в полтора раза. Дядя Энрике, у которого они с братом поселились на время работы, был перевозчиком кокаина. В начале семидесятых кокаин вновь вошел в моду и находился на пике своей популярности. После того как в Колумбии правительство сильно прижало хвост наркомафии, производство кокаинового порошка стало смещаться в Перу и Боливию. Эти три страны и по сей день являются основными поставщиками кокаина, контролируя почти семьдесят процентов общемирового производства наркотика.

В свое время отец был категорически против того, чтобы его дети связывали свою судьбу с наркотиками, но теперь его не было. Благодаря связям дяди, смышленого Энрике приняли в банду Хоакина Фуэнтоса, который в свою очередь работал на картель под руководством самого Карлоса Гусмана — одного из крупнейших наркобаронов Боливии того времени.

Спустя несколько лет энергичный Энрике быстро заработал себе репутацию амбициозного и серьёзного торговца: за задержку поставок он лично жестоко наказывал перевозчиков на месте. Та же судьба ожидала многих конкурентов и перебежчиков, соблазнившихся более высокими зарплатами, чем в банде Фуэнтоса. В начале 1990-х годов Энрике был представлен лично Карлосу Гусману, который назначил смышленного Энрике главным по логистическим операциям картеля. С тех пор Энрике Мартинес должен был контролировать поставку наркотиков из Боливии по суше, воздуху и воде, тогда как сам Гусман отвечал за их доставку и распространение в США.

Когда-то поставками кокаина в США руководили исключительно кубинцы, но колумбийские и боливийские банды легко вытеснили их с рынка, организуя мощные картели. В руководящем составе наркокартеля существовал босс, у которого были заместители по различного рода вопросам, каждый из которых занимался своим родом деятельности: выращиванием урожая коки, непосредственным производством кокаина, транспортировкой товара, зарубежными операциями, охраной картеля. Отдельно были организованы боевые и карательные группы, подразделения, отвечающие за логистику и бухгалтерскую составляющую. Такая тщательная структура приводила к высочайшей степени эффективности.

Внизу организация состояла из ячеек, организованных по принципу круговой поруки. Каждая ячейка состояла либо из родственников, либо из жителей одного населённого пункта, и выполняла только предписанные сверху функции: рабочие на производстве только производили кокаин, ответственные за транспортировку только перевозили, отвечающие за получение нужной картелю информации занимались только разведкой. Отдельные ячейки не были связаны друг с другом, а выход на более высокопоставленного участника картеля имел только сам руководитель ячейки. Это позволяло обеспечить высокий уровень безопасности — если в одну ячейку внедрялся агент правительства, то он мог узнать лишь о деятельности отдельной ячейки, а не всего картеля в целом. Круговая порука заключалась в том, что при совершении ошибки одним человеком, за его проступок отвечала вся ячейка. И если вина человека была настолько велика, что его приговаривали к смерти, то уничтожался не только он сам, но и вся его семья.

Со временем Боливия превратилась в экспортера номер два на южноамериканском рынке, а вмешательство спецслужб США привело к тому, что ее доля неуклонно росла. Тем не менее спустя пять лет глава картеля был неожиданно арестован властями и заключен в тюрьму, а сам картель вскоре распался на шесть частей, из которых до настоящего времени дожили только четверо семейств, возглавляемых своими патронами.

Энрике всегда был осторожен и умен, он никогда не гордился своей работой с наркотиками. Напротив, будучи хорошо воспитан своими родителями, он чувствовал что душа всегда стремилась к поиску выхода из тех жерновов, в которые его забросила непростая судьба. Арест главы картеля и его ближайших сподвижников лишь усилил сомнения Энрике в правильности выбранного пути, но и уйти из картеля было не просто.

Тем не менее острый ум подсказал Энрике красивый выход. Занимаясь логистическими операциями для картеля, он создал в качестве прикрытия огромный бизнес, который занимался вполне легальными вещами — складированием, перевозкой грузов и таможенными операциями. Энрике одним из первых понял, что на этом тоже можно неплохо зарабатывать и выступил с предложением перенести часть операций картеля в абсолютно легальную сферу. Он организовал одно из первых в Боливии крупных фармацевтических производств, стал активно посещать американские и европейские выставки, начал заключать сделки. Вскоре он пришел к выводу, что рентабельность фармацевтических препаратов зачастую ничем не уступает торговле наркотиками, принося порой несколько сотен процентов чистой прибыли абсолютно легально.

Однако не все кланы поддержали идею отхода от кокаинового бизнеса. В какой-то степени это требовало не столько смены парадигмы мышления, сколько смены самих людей, стоявших во главе могущественного картеля. Многие попросту не знали другой жизни и были резко против смены курса. К числу