Тут подлетела и Лала.

– Бабушка Ида, ну что вы, – улыбнулась она с теплотой. – Не пугайтесь. Это доброе волшебство. Я хочу чтоб мы все в красивеньком жили. Так же приятнее, правда?

Бабуля вздохнула.

– Это очень красиво, – заметила она растрогано. – Точно во дворце каком. Как же в такой красоте жить? А если испачкается?

– Очистим, – приободрила её Лала.

Бабушка лишь покачала головой.

– Как сходила, бабуль? – спросил Рун с мыслью отвлечь её хоть немного.

– Хорошо, – отозвалась она, продолжая таращиться вокруг себя. – К магу зашла, всё передала. К подружке зашла. Ей полегче вроде. Поболтали. У невестки была. Она всё про Лалу выпытывала. Любопытная. Про зелье ещё, которым ты ловил. Очень интересовалась им почему-то. Девушки меня по дороге встретили. Просили передать тебе, дочка, что скоро зайдут за тобой. А потом говорят, дом-то ваш боле не кривой. И как будто выше стал. И барон у вас был. Вот я обомлела. А тут ещё такое. Диво дивное. А зачем барон к нам приезжал?

– Я, бабушка Ида, испрашивала у него совета, когда была в его замке. Как быть, если я по гостям хочу с женихом своим ходить. Даже в знатные дома. А он пообещал подумать и дать мне ответ, – поведала Лала. – Вот решил что ответить, и сам приехал сообщить. Сказал, чтобы я с женихом ходила куда хочу. И сам нас пригласил к себе на завтра. И меня, и Руна.

Старушка аж пошатнулась. Рун поддержал её.

– Бабуль, может тебе прилечь? – предложил он участливо. – Чтоб прийти в себя. А то вон какая бледная. Приляжешь?

– Нет, сынок, не хочу, – возразила бабушка. – Где тут улежать, когда так дивно в дому. Хочу всё оглядеть.

Она направилась в горницу, и вскоре уже оттуда раздались её удивлённые причитания.

– Ну что, чем займёмся? – посмотрел Рун на Лалу с улыбкой.

– Погрей меня ещё немножко, любимый. На улице на лавочке, – попросила она тихо.

– Пойдём, – кивнул он.

На лавочке было хорошо. Тенёк от избы, тепло от летнего ясного денька, ласковый ветерок, ароматы трав. Ну чем не рай? Особенно когда ты с тем, кто дорог. Лала придвинулась, Рун обхватил её руками. Она стала буравить его глазками нежно.

– Кажется ты совсем отошла от своей печали, – порадовался он.

– Смирилась, мой котёнок. Ничего не поделаешь. Ты неплохая компенсация за мои несчастья, – произнесла Лала с глубокой приязнью.

– Только надо всё же без лежачих компенсаций обходиться. У меня чуть сердце не выпрыгнуло, когда бабуля пришла.

– Ох эта бабушка! – грустно посетовала Лала. – Как будто караулит. Не успели прилечь, как она тут как тут.

– Разве плохо сейчас? Вот так, сидя?

– Так хорошо, – признала Лала, очаровательно улыбнувшись. – Когда глаза в глаза особенно. Романтично очень. Сердечко бьётся у тебя. Взволнованное. Мило.

– Ты красавица, – вздохнул Рун. – Когда на тебя столь красивая дева смотрит так приветливо. На расстоянии… поцелуя. В груди хочешь не хочешь, ёкнет. Не привыкнуть к этому, Лала.

– На расстоянии поцелуя? – развеселилась Лала. – Ты уже и расстояния в поцелуях начал мерить, суженый мой? Не только штрафы?

– Смейся, смейся. Но я всё правильно сказал, – добродушно ответствовал Рун. – Когда так близко… двое. Обычно они делают сие для жертв. Чуть наклонишься, и она случится.

– Ох, нескоро ты теперь жертву получишь, – посочувствовала Лала с иронией.

– Ну да, похоже на то, – деланно огорчился он. – Могла бы и сейчас расплатиться. К чему такая жестокость.

Лала залилась негромким счастливым переливистым смехом.

– Ну потерпи, мой дорогой, – ласково попросила она. – Уговор есть уговор. Или давай его отменим. Если мне станет можно колдовать, тогда сейчас расплачусь.

– Ты не шутишь, Лала? – с острожным недоверием осведомился Рун.

Она ненадолго задумалась:

– Нет, заинька, не шучу. Правда я знаю, что ты не согласишься. Даже не сомневаюсь. А зря. Поцелуй феи, это нечто особенное. Я бы была очень нежной.

– А что как возьму да соглашусь? – усмехнулся он.

– Расплачусь, – поведала Лала с простодушной искренностью.

Рун посмотрел на неё пристально, выдержав многозначительную паузу, словно раздумывая. И вздохнул:

– Хотелось бы. Но нет. Никак нельзя.

– Я знала, я знала, – порадовалась Лала.

– И вообще, любимая, тебе надо прекратить чудеса творить для нас, – с полушутливым осуждением молвил он. – А то бабулю удар хватит. Пожалей её. Да и на меня они влияют. Я чувствую. Как бы магия снова не пропала из объятий. Остановись с дарами. Мой главный дар – это ты. Не хочу чтоб стало иначе.

– Ну, милый, я же творила только вынуждено. Ты сам это признал. Не ругай меня, – просяще произнесла Лала, сияя.

Она положила голову ему на плечо.

– Наконец-то ты счастливенькая. Как раньше, – заметил Рун тепло с облегчением. – А то я уж не знал, что делать, когда горевала. И объятья не помогали. Непривычно, когда не помогают. Странно от этого. И тоскливо. Жалко тебя, а помочь нечем. Даже приласкать запрещено.

– Я тебя люблю, – проговорила Лала тихо.

– Кто любит, тот целует, – буркнул он с юмором, изображая сомнение.

Лала рассмеялась.

– Это когда влюблены, целуют. И то если помолвлены. Не понарошку, – возразила она.

– Смешно ей. А я в печали, – притворно омрачился Рун, не очень правдоподобно, потому что глаза его светились весельем, выдавая его истинное настроение.

– Отмени уговор, тут я тебя и утешу, – лукаво предложила Лала.

– Нет.

– Значит, сам виноват.

– Да уж! – подивился он её хитрости, улыбаясь.

Лала вздохнула счастливо.

– Мне хорошо, Рун, – сказала она искренне. – Мне снова очень хорошо. Потому что у меня есть ты. Даже не хочется с тобой расставаться из-за девичника. Может ты со мной пойдёшь? Превращу тебя в девицу. Ты будешь симпатичная. И миленькая.

– А ты можешь превратить? – заинтересовался Рун.

– А ты б хотел?

– Хм, – Рун призадумался. И покачал головой отрицательно. – Стыдно это пожалуй. И вроде незачем. Просто… не представляю себя таким. Глазки парням строить, наряжаться, плакать по пустякам. Ужас.

– Вот она, мужская гордость, да? – мягко укорила его Лала, чуть опечалившись. – Быть девушкой так плохо?

– Нет, что ты. Я не об этом, – заверил он извиняющимся тоном. – Вы другие. Поэтому и нравитесь. Очень. Но я как-то привык быть парнем. Я же всё равно останусь внутри собой, в кого ты меня не преврати. А для парня это всё стыдно и… болезненно. Стать вдруг… женственным. Не обижайся, красавица моя.

– Я поняла, – ответствовала Лала беззлобно, сразу оттаяв. – Я пошутила, Рун. Я не могу тебя превратить в девицу. Это плохое колдовство, неправильное. Потрясением для юноши будет. Есть шанс, что не оправишься до конца потом. Не колдуют феи подобное. Мы творим чары по наитию. Добрые чары. Эти