— Дети смешавшихся линий могут принадлежать только одному Дому, а я как раз в Доме Атрея, — возразила она, вытирая одну щеку, потом другую, затем опять первую… Похоже, этот процесс был бесконечным, потому что слезы лились без остановки. — Все предопределено с самого начала.

— Что ты имеешь в виду? — произнес Лукас, вспоминая слова Кассандры. — Звездные возлюбленные… сколько же еще подобных Сционов живут втайне?

Элен чуть слышно фыркнула и робко улыбнулась. Он оказался очень способным и так быстро все схватывал, что она поневоле восхищалась им. Она пребывала в упоении и каждое утро влюблялась в него заново. Но значит, ей не удастся отказаться от Лукаса — сразу и навсегда. Сколько же тяжких мучительных дней ждут ее впереди? Ужас подобного будущего навалился на Элен, и она в отчаянии уронила голову на грудь.

— Дафна называет нас Рогусами[19]— горячими норовистыми лошадками… и действительно, таких довольно много, — тихо вымолвила она. — Сколько именно, никому не известно. Моя мать обнаружила по меньшей мере двадцать.

— Если они могут принадлежать лишь одному Дому, но их родители — из враждебных, то одна часть семьи…

— …будет преследоваться яростными Фуриями, которые требуют их уничтожения. Дафна объяснила, что потребность убить этого новорожденного почти непреодолима, почти как по отношению к отверженному. Один из родителей сражается с семьей за ребенка. В итоге либо мать и отец погибают от рук собственных родных, либо все происходит наоборот.

— Какая гадость, — выдохнул Лукас.

Элен кивнула.

— Да, отвратительно. Младенцы не должны быть объектами кровной мести. Дафна поклялась найти способ избавиться от Фурий, чтобы Рогусов принимали две семьи. Ведь ужас выбора между собственными детьми и своими же братьями и сестрами… или родителями просто невыносим. Жизненная цель Дафны — навсегда освободить Сционов от проклятия Фурий.

Лукас встал и принялся шагать по солярию. Целый рой мыслей разом возник в его голове.

— И что нам делать? Мы не можем существовать поодиночке, — произнес он, останавливаясь и глядя на Элен. Она без сил сидела на полу.

— Не знаю, — ответила она, поднимаясь и устало вздыхая.

Лукас застонал и закрыл лицо ладонями. Оба вслепую потянулись друг к другу и крепко обнялись. Они раскачивались на месте и искали утешения.

— Мы с матерью собирались уехать сегодня, — прошептала она.

— Не покидай меня, — попросил он, крепче прижимая ее к себе.

— Как же так? — в отчаянии пробормотала она.

Они стояли, обнявшись, а дождь без перерыва стучал по стеклянной крыше… Внезапно они услышали встревоженные голоса, звавшие их из пустого коридора.

— Вряд ли я смогу им все повторить, — произнесла Элен, отодвигаясь от Лукаса и смахивая волосы с лихорадочно горевшего лба.

— Я сам им скажу, — решил он, инстинктивно пытаясь взять ее за руку, но сразу же спохватился.

Он приблизился к двери и распахнул ее. На пороге возник взволнованный Гектор.

— Вы оба… живы. Хорошо, — с облегчением сказал он.

— Нам надо вернуться, — пробормотал Лукас, пустыми глазами посмотрев на кузена, и деревянным шагом зашагал по коридору.

— Дафна нас просветила, — напрямик сообщил Гектор Элен. — Мне очень жаль, кузина.

Она кивнула, не доверяя собственному голосу, и покинула солярий. К ее удивлению, Гектор догнал ее, обнял за плечи и поцеловал в макушку. Только когда они уже подходили к обитаемой части дома, девушка осознала, что она опирается на Гектора.

Затаиться в тени неподалеку от дома Гамильтонов — рискованное предприятие, но выбора у Креона не оставалось. Он не мог проникнуть на территорию владений Делосов. Ведь он уже выдал себя и побудил их подготовиться к обороне. А он был так близко… но недооценил кузенов и жестоко поплатился. Лукас оказался гораздо сильнее, чем предполагал Креон. Больше он никогда не совершит подобной ошибки.

Теперь его будущая добыча находилась под охраной своих родных. И Креон выжидал. Вдруг она отправится куда-нибудь прогуляться? Он надеялся схватить ее именно здесь — в том месте, которое когда-то служило ей родным домом.

Конечно, шансов немного, но на что он мог еще рассчитывать? Нельзя возвращаться на яхту и предстать перед кузенами с пустыми руками. Он должен найти крошечную зацепку, прежде чем вовлечет в дело кого-то из Сотни. Кроме того, его отец должен оставаться в неведении. Поражение около отеля казалось слишком унизительным воспоминанием.

Танталус наконец-то поведал Креону правду. Впервые за долгие годы он услышал голос своего отца. Однако ему не разрешили войти в комнату Танталуса. Та женщина изуродовала его так чудовищно, что один взгляд на него мог стать смертельным. Зато Креон беседовал с отцом и узнал о своей миссии.

Танталус похвалил его за преданность. Потом он рассказал, что на самом деле случилось в шлюпке. Его мысли и воля были искажены, его ввергли в грех, отметивший его навсегда, как горгону Медузу. Но он признал свои ошибки, раскаялся и старался их исправить. Танталус поклялся устранить с лица земли женское зло цестуса. Пусть все мужчины — и Сционы, и простые смертные — получат возможность властвовать над собственной похотью. И возложил на сына священный долг.

А Креон потерпел поражение.

В его кармане уже в пятый раз завибрировал мобильник. Он не желал знать, кто именно пытается с ним связаться, но все же достал телефон и посмотрел на дисплей. Это была его мать. Креон еще секунду-другую сомневался, отвечать ли, но в конце концов смягчился.

— Где ты? — тихо спросила Милдред.

— На охоте, — неопределенно заявил он. Он не сомневался, что за матерью вели наблюдение. Такое уже случалось.

— Одна из предательниц только что связывалась со мной, — сказала Милдред настойчиво. — Она сообщила о твоей неудаче и намеревается перейти на другую сторону. Она жаждет, чтобы ее мужчины освободились от власти цестуса…

Креон услышал легкий шорох в мобильнике, будто телефон матери заскользил по ткани. Вероятно, его спрятали под одежду. Затем настала тишина.

— Сын? — произнесла Милдред спустя некоторое время. Похоже, теперь она очутилась в относительной безопасности.

— Да. Что случилось?

— Тсс! Сто Кузенов начинают сомневаться в тебе. И они не должны ничего узнать, — зашептала она. — Где ты? Она хочет встретиться со мной немедленно, разработать план.

Элен потратила четверть часа, пытаясь успокоить отца по телефону. Он уже собирался бежать в полицию — ведь дочь отсутствовала целую ночь. И где же она болталась? Но девушке нечего было ответить. Джерри рассердился не на шутку. Он требовал, чтобы она немедленно возвращалась. Он накричал на нее, чего не случалось с самого раннего ее детства. Она не привыкла выказывать неповиновение отцу. Однако теперь она сообщила: ей ничего не грозит, а домой она пока не вернется. И отключилась в самый разгар его восклицаний.